Александр Степанов

Подология — это раздел медицины, занимающийся проблемами стопы. Обработка диабетической стопы, лечение вросших ногтей, ортопедическая коррекция плоскостопия — это и многое другое делает подолог. Александр Степанов, врач-подолог медицинского центра «Аванта-Мед» (Новосибирск), пришел в профессию, обладая многолетним хирургическим опытом. По его словам, деятельность врача — и хирурга, и подолога — действительно похожа на ремонт, только не квартиры, а очень сложного механизма: «Наша работа также направлена на восстановление функций и устранение деформаций — это ремонт, тяжелый, иногда дорогой, требующий работы профессионалов».

КС: Как Вы пришли в медицину? Александр: Я захотел стать врачом где-то в восьмом классе — и это при том, что у нас в семье и в ближайшем окружении врачей не было. Просто спонтанно почувствовал, что это может быть моим призванием, и настолько крепко в этом уверился, что родители не смогли меня переубедить — они настаивали на том, чтобы я шел в Новосибирский электротехнический институт учиться на программиста (тогда это было модно и перспективно), а я поступил в Новосибирский медицинский институт.

КС: На каком этапе родители поняли, что Вы сделали правильный выбор? Александр: Как только я начал их лечить. Знаете, когда в семье появляется практикующий врач, никаких вопросов относительно того, надо это было или нет, больше не возникает. Сложнее всего мне дался первый курс — там и вся анатомия, и химия, и масса всего еще. Тем, кто это выдерживает, уже проще. Я работал с первого курса: начинал санитаром, затем стал медбратом, потом ушел на «скорую», работал в кардио-реанимационной бригаде. А потом меня по распределению отправили на кафедру терапии кардиологии факультета усовершенствования врачей.

Досье КС:

Александр Станиславович Степанов Город: Новосибирск и врач-подолог Увлечения: чтение и собирание книг Жизненные приоритеты: справедливость

КС: Почему Вы стали хирургом? Александр: Я пришел в хирургию из терапии. Когда я только начинал работать, мы занимались нарушениями ритма сердца, а тогда это была специальность, тесно связанная с внутрисердечными исследованиями: запись ЭКГ при нарушении ритма сердца ведется прямо из полости сердца — через специальные электроды, которые проводятся в полость органа, и все это в условиях рентгеноперационной. Нужно было осваивать эти методики — я учился в институте Мешалкина в Новосибирске, в институте кардиологии в Томске, в центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева <http://www.bakulev.ru/> в Москве. Потом, когда мы начали имплантировать кардиостимуляторы, нужно было осваивать кардиохирургию. Первоначально я работал в 34-й городской больнице, затем, в девяностые, ушел в негосударственную медицину, а потом мне снова предложили работать в рентгеноперационной горбольницы №1 — у них тогда появился универсальный рентгеновский аппарат, и нужен был специалист, который начнет работать на нем с нуля. В общем, в ходе работы я учился и терапевтической кардиологии, и рентгенологии, и хирургии.

КС: Почему же потом ушли в подологию? Александр: Подология — это достаточно новая для России специальность, и мне она понравилась: должен же быть кто-то, кто занимается проблемными ситуациями — тем же вросшим ногтем страдает 30% населения различных возрастных групп, от младенцев до стариков.

КС: Хирургический опыт помогает? Александр: Да, конечно: воспалительный процесс развивается по одним и тем же законам, в том числе при воспалении боковых валиков из-за врастающего ногтя. И наша задача, прежде всего, — купировать воспалительный процесс, а уже после этого начинать коррекцию вросшего ногтя ортопедической конструкцией. Таким образом, элементы амбулаторной хирургии есть и в подологии. В целом подология, как раздел медицины, во многом опирается на опыт других отраслей. Иначе нельзя: к примеру, то же плоскостопие может формироваться по одному механизму у подростков, а по другому механизму — у беременных женщин. С ним напрямую связано такое заболевание, как варикозная болезнь: в норме среди мышц стопы и голени работает так называемая «мышечно-венозная помпа», помогающая перекачивать кровь по сосудам, а при плоскостопии она утрачивается, и, как следствие, вены переполняются кровью. Кроме того, при плоскостопии динамические нагрузки, возникающие при ходьбе, через коленные и тазобедренные суставы передаются на позвоночник, и это является одной из причин развития у пациента остеохондроза. И варикозная болезнь, и остеохондроз — не та проблема, которой напрямую занимается подолог, но он в состоянии установить причинно-следственную связь между ортопедией стопы и этими заболеваниями.

КС: Обычно люди относятся к своим ногам как к данности: где-то там растут — и хорошо, в ботинки влезают — и ладно… Такое отношение мешает Вашей работе? Александр: Еще нарком здравоохранения Николай Семашко вменил в обязанность всем врачам заниматься санитарно-просветительской работой. Низкая информированность населения — это наша постоянная проблема. Если мы не можем заставить людей мыть ноги… Да вы не смейтесь, у меня был совершенно жуткий случай: приходит мама, приводит за ручку парня лет двадцати — проблемы со стопой. Здоровенный детина, я работаю, беседуем, и вдруг он меня спрашивает: «Доктор, скажите, а как часто надо мыть ноги?» Я возьми и ляпни: «Ну как часто? Один раз в день рождения, один раз — в Новый год». Парень поворачивается к матери: «Слышишь, что доктор говорит? А ты — каждый вечер, каждый вечер…». Его мама на меня так посмотрела, что я понял — теперь я ее враг на всю оставшуюся жизнь.

КС: Про диабетическую стопу я тогда вообще молчу… Александр: Диабетическая стопа — это вообще отдельный раздел в подологии: травмы стопы у диабетиков часто приводят к ампутации. Однако, если, например, в Германии есть «Закон о диабете», а в нем — раздел, посвященный подологии, то у нас об этом даже речи не идет. В Новосибирске есть диабетологический центр, с которым сотрудничает наша клиника, но раздача памяток среди диабетиков оказалась неэффективной: по результатам раздачи тысячи листовок пришло всего десять пациентов, из них регулярно ходит на обработку стоп лишь один. Возможно, для пациентов это и финансовый вопрос, потому что медико-гигиеническая обработка диабетической стопы стоит достаточно дорого: она ведется специальными алмазными инструментами, на поверхность которых подается охлаждающая жидкость. Если бы государство официально сказало, что в каждой поликлинике должен работать врач-подолог, скорее всего, это было бы более доступно для диабетиков, но пока этого нет.

КС: Судя по описанию, подологическое оборудование похоже на стоматологическое? Александр: Да, многие приборы у нас имеют сходство со стоматологическими: часть инструментов наша клиника приобретает у поставщиков стоматологического оборудования — у них дешевле. У стоматологов и у подологов один и тот же инструментарий — но в стоматологии его используют при обработке материалов для протезирования, а мы пользуемся для обработки ногтей. В общем-то, если вспомнить основы анатомии, эмбриональные зачатки, из которых складываются зубы, волосы и ногти, — одни и те же, так что удивляться особо нечему.

КС: Пациенты чаще всего обращаются к Вам за обработкой стопы? Александр: Основная проблема подологии — это коррекция вросшего ногтя, ее решение занимает 80% моего рабочего времени. Жуткая штука — это действительно очень больно, каждый шаг дается усилием воли. И представьте, в наших поликлиниках лечение такого ногтя в большинстве случаев сводится к его удалению — раньше пытались еще как-то оперировать, а теперь просто срывают, после чего ногтевое ложе некоторое время остается открытым, и это очень болезненно. Когда приходится разговаривать с хирургами, я говорю: «Ребята, зачем же вы ногти срываете? И детям, и старикам, и беременным женщинам…». Сейчас всё решают не золотые руки хирурга, не его светлая голова, а медико-экономический стандарт, а это не всегда хорошо.

КС: А как получается «отремонтировать» ноготь в подологии? Александр: Ноготь корректируется при помощи специальной ортопедической конструкции — металлической скобы, которую изготавливают из тонкой стоматологической проволоки индивидуально для каждого пациента. Есть и стандартные фабричные модели, но я предпочитаю работать с тем, что изготавливаю сам, ведь деформация ногтя бывает разной, и под каждую фабричный образец не подгонишь. Довольно часто встречаются и ноготь, закрученный в улитку, и «птичий коготь». Наша задача — выправить ростковую зону, так называемую матрицу. Сколько будет длиться коррекция — зависит от того, в каком состоянии ноготь: ноготь нормальной толщины и не пораженный грибком можно выправить за 12-14 месяцев, но чаще коррекция длится дольше. Была одна пациентка с такой деформацией ногтя, что она ходила со скобой четыре года. Другая пациентка сказала, что двадцать лет мучилась, а теперь готова хоть двадцать лет ходить со скобой, чтобы гарантированно с этим больше не сталкиваться. Приходит очень много людей и с утраченными ногтями, среди них можно отдельной группой выделить пациентов-горнолыжников.

КС: С ними-то что случается? Александр: Неправильно подобранные ботинки давят на ноготь и образуется подногтевая гематома, которую вовремя не убирают, а затем ноготь просто сходит. Раньше у нас было много пациентов с «гаражной» травмой — в основном мужчины, которые роняли себе на ноги диски сцепления, коробки передач. Сейчас такие случаи очень редки, потому что большое распространение получили станции технического обслуживания, и водители оказались избавлены от этого дела.

КС: Вы, как подолог, наверняка обращаете внимание на обувь, в которой пациент к Вам приходит? Александр: Разумеется, и вот что я вам скажу: обувь, которую носят наши сограждане, является причиной большей части их проблем со стопами. Я специально хожу по обувным магазинам, рассматриваю обувь и удивляюсь: вся она — что мужская, что женская — очень узкая, о нормальном положении ноги внутри нее не может быть и речи. Сейчас очень сложно подобрать обувь, подходящую по размеру и полноте, а если стопа уже деформирована, эта задача превращается в неразрешимую: хорошей обуви у нас мало, и стоит она очень дорого.

КС: Какой же должна быть нормальная обувь? И как ее подобрать? Александр: Хорошая обувь должна быть сшита с таким расчетом, чтобы при ходьбе не образовывалось давления на кожу стопы. Также, в идеале, должны быть ортопедические элементы, например, так называемый пелот — выпуклость под плюсневыми косточками. Если это женская обувь, то всё то же самое плюс каблук не выше 5 сантиметров — в этом случае нагрузка на переднюю часть стопы нормальная: 30-40% веса тела — на переднюю часть стопы, 60-70% — в области пятки. Если каблук 7-11 см и выше, идет перераспределение нагрузки, и подчас нагрузка на переднюю часть стопы достигает 80%. А ведь многие женщины ходят на высоком каблуке ежедневно в любое время года! Когда немцы приезжают в Россию вести семинары по подологии, то, глядя на 14-16-летних девушек, которые вышагивают по улицам Новосибирска в этих пыточных колодках, говорят: «Ребята, как мы вам завидуем — у вас тут работы на тридцать лет вперед». И действительно: сейчас к нам приходит достаточно много женщин в возрасте 35-40 лет, которые очень жалеют о том, что в юности фактически сломали себе стопу, но не могут заставить своих дочерей носить нормальную женскую обувь.

КС: Судя по реакции немцев, в Германии всё по-другому? Александр: Да, ведь подология как отрасль медицины в Германии существует довольно давно: первые подологи занимались тем, что срезали мозоли, натертые деревянными башмаками. У немцев в этом плане особый менталитет: начиная с того, что детей с детства приучают делать гимнастику для стопы, и заканчивая тем, что редкий немец будет сидеть дома и подпиливать ногти самостоятельно — вероятнее всего, он доверит уход за своими ногами специалисту. Однажды нам показали фильм о том, как в Германии граждане делают гимнастику для стоп: целые семьи идут босиком по огромному полигону — сперва метров 150 по песчаной дорожке, потом столько же — по мелкой гальке, щебенке, выкошенной траве, мокрой глине и так далее. То есть люди специально приезжают и платят за это деньги — вы у нас такое представляете? В США существует культ ухода за стопой: американцев с детства приучают к пудрам, лосьонам и средствам для ножных ванночек, и даже в индивидуальный санитарный набор американского солдата входит средство для ухода за стопой. Как следствие, у американцев всего 4,5% граждан инфицировано грибком стопы, а у нас эта цифра едва ли не за 70%.

КС: Это всё портянки виноваты? Александр: Портянки сами по себе не страшны, но факт остается фактом — многие россияне привозили грибковое поражение ногтей именно из армии. Сейчас большую проблему составляют всеми любимые дачные баньки, которые есть у многих. Раньше бани были очень чистым местом — там рожали, оперировали, но это было возможно потому, что баня держалась в чистоте, просушивалась, все поверхности там скоблились. А сейчас дачные бани даже дезинфицирующими средствами никто не обрабатывает: зимой там хранят садовый инвентарь, а летом грибок активно множится на влажном полу, в его верхнем слое (2-3 мм) — грибам там тепло и сыро. Выход — обработка дезинфицирующими средствами и ношение индивидуальных тапочек-сланцев, но мы этого не делаем, а потом удивляемся, отчего у всей семьи ногти какие-то не такие.

КС: Вы много работаете, а свободное время у Вас остается? На что его тратите? Александр: Знаете, не люблю, когда много свободного времени… Когда я работал в практическом здравоохранении, там был отпуск — волей-неволей приходилось уходить, а я не представляю, как можно две недели валяться на пляже. Сейчас мне вполне хватает отгула: съездили с друзьями на пару-тройку дней на рыбалку, отдохнули, а потом опять на работу.

КС: Ваши пожелания читателям «Катрен-Стиль»? Александр: Коллегам желаю доброго здоровья и успехов в нашем нелегком напряженном труде.