18+

Анна Аверина

о частной медицине, о том, как лечить страхи и жить полноценной жизнью

Текст: Ирина Цыпленкова
Фото: Ольга Вилисова
 
Досье КС

Анна Аверина
Город: Железнодорожный, Московская область
Должность: врач-терапевт, медицинский центр «Герат»
Увлечения: путешествия, общение с подругами
Семейное положение: замужем, трое детей, внук
Здравствуйте, Анна. Насколько мне известно, у вас богатый опыт работы врачом в разных учреждениях. Расскажите, пожалуйста, кем вы успели поработать за свою ­карьеру.
После института и интернатуры хотела работать в крупном госпитале, где работа кипит как в муравейнике. Ближайшим таким учреждением был Балашихинский онкологический центр. Работать было сложно, а у меня уже на тот момент было трое маленьких детей, так что через год стала участковым терапевтом в поликлинике. Оттуда меня пригласили в Центр Семейной Медицины — первый частный центр, который был создан, чтобы обслуживать Рублёвку. Это серьезная организация, которая на консультации приглашала ведущих профессоров и имела свои подстанции скорой помощи. Интересная была работа, хорошо оплачиваемая, но через три года я снова не смогла совмещать семейные дела с такой ответственностью и ­нагрузкой.
 
Остановимся ненадолго на этом этапе вашей карьеры. Насколько я знаю, в частном медицинском центре вы сталкивались с лечением известных людей. Каково с ними ­работать?
 
Могу сказать одно — отношение врача к пациентам одинаковое, будь то бедная больная бабушка, или Олег Газманов, уставший от гастролей, или Анастасия Волочкова с травмой. Кстати, Анастасия показалась мне человеком мужественным, а то, что у каждого человека есть особенности характера, так нужно просто правильно себя вести, и отношение к тебе будет тоже ­правильное.
 
Анна, а что было после частной ­клиники?
 
Новую работу приходилось совмещать с работой на полставки врачом функциональной диагностики во врачебно-физкультурном диспансере. Практика в частной медицине прибавила мне уверенности, научила общению с разными людьми, значительно расширила багаж знаний. Из-за этого главный врач диспансера увидела во мне своего преемника. Ей надо было передать свой пост, а я не отказалась и ввязалась в это забавное дело — работу главным ­врачом.
 
Почему ­забавное?
 
Я никогда не хотела быть начальником. В тот момент, когда принимала предложение, у меня подрастали три сына, и я знала, что они будут в восторге, если их мама будет главным врачом. Дети очень любят мам, которые сидят дома, но не гордятся ими, а, скорее, жалеют. А состоявшаяся мама для мальчиков — хороший пример. Судьбы у всех сложились по‑разному: кто‑то из сыновей уже перегнал меня, кто‑то еще не догнал, но в любом случае для семьи это было очень ­полезно.
 
Расскажите, как вы себя чувствовали на должности главного ­врача?
 
Было несложно: что дома с тремя сыновьями, то и на работе — справлялась, образно говоря, «с помощью кнута и пряника». Нам удалось создать хорошее медицинское учреждение, красивое, отремонтированное, с правильным европейским подходом, с регистратурой при входе, где посетителям улыбались. Пациенты даже не верили, что это государственное учреждение, настолько всё было достойно. Но примерно через восемь лет эта работа меня стала всё меньше радовать, потому что на самом деле я не руководитель. Я человек мягкий, а мягким руководителем быть невозможно. Приходилось надевать на себя образ и соответствовать ­ему.
 
Я подумывала, как бы «соскочить», но сделать это сложно, потому что привыкаешь к уровню зарплаты, к определенной свободе. Но тут «повезло»: изменились планы всей страны. Чиновники стали думать, как сэкономить на медицине, и первой под удар попала спортивная медицина и реабилитация, которыми мы занимались в диспансере. Плюс к этому наш диспансер представлял собой 250 отремонтированных квадратных метров в центре Москвы. Было принято решение его ­ликвидировать.
 
Но просто так сдаться мы не могли, ведь медицинское учреждение существовало 35 лет. Пациенты нервничали, писали обращения, в том числе к президенту… Был смешной случай. Звонит телефон: «Здравствуйте, это Анна Анатольевна?»
— ­Да.
— С вами говорит Наталья, секретарь общественной приемной Президента Российской ­Федерации.
Я слегка опешила, взяла паузу и переспросила: «Президента Российской Федерации? Медведева Владимира Анатольевича?». Тогда президентом был Медведев, а премьером — Путин. Мне кажется, многие в такой момент запутались бы от неожиданности (смеется). Секретарь общественной приемной поинтересовалась моим мнением о закрытии диспансера, я, конечно же, аргументировала, почему делать этого не стоит, но на этом всё и закончилось.
 
Я сделала всё, что могла, чтобы сохранить наш диспансер. Мне было сложно, нервно, но я высказалась в защиту центра везде, где считала нужным: и на расширенном медсовете (еженедельный сбор руководителей подразделений для решения текущих вопросов, — прим. КС), и на встрече с министром здравоохранения. Попытка была безуспешной, но зато я живу спокойно. Мне как‑то сказали такую фразу: «Анна Анатольевна, что вы всё о людях думаете? Думайте о себе, зарабатывайте пенсию». А я не борец с ветряными ­мельницами.
 
Анна, вы шикарно, молодо выглядящая женщина. Были ли у вас из‑за этого проблемы с субординацией, когда вы работали ­главврачом?
 
Коллектив у нас был женский, хотя иногда приходили мужчины: массажисты, врачи мануальной терапии. Я их не принимала, решив, что руководить мужчинами я не хочу. Могу их слушать, спорить с ними, но не руководить. А с женским коллективом таких проблем не было. Я доброжелательно настроенный человек, нахожу подход к разным дамам. Мне удавалось иметь нормальные отношения со всеми. Но я ни с кем не дружила — это минус работы главного врача. Предположим, тебе нравится коллега, вам с ней есть о чем поговорить, но ты этого себе не позволяешь, потому что ты ­руководитель.
 
А как вам удалось совмещать работу и заботу о ­себе?
 
Удалось совершенно случайно! (смеется). Ко мне, как к главному спортивному врачу, однажды пришел бизнесмен, который открывал первый фитнес-клуб в нашем городе. Ему нужны были инструкторы по фитнесу. Пообещав найти ему людей, я спросила: «А можно мне тоже попробовать?». Это было сложное время после развода с первым мужем, и мне нужны были деньги. Фитнес был еще не так распространен, как сейчас, было страшновато выходить к людям, преподавать. Но я ­рискнула.
 
Проводила занятия по пилатесу, заодно сама улучшила фигуру, да еще и получала за это деньги. До шести вечера я была главным врачом, а с семи-восьми, четыре раза в неделю — вела занятия. Когда ты замужем и муж приносит домой деньги, ты много на себя не берешь — зачем? Готовишь дома еду повкуснее и себе наедаешь бока и попу. А когда остаешься одна с тремя мальчишками, которых нужно обучать, кормить, одевать, то крутишься как белка в колесе, и от этого только хорошеешь, мудреешь и добреешь. Поэтому и нового мужа недолго пришлось ­ждать!
 
Я проработала в клубах восемь лет. Забавно, когда случайно ко мне на прием попадают мои клиентки по фитнесу. С нового года я не веду занятия — нет времени. А они очень удивляются, приходя на прием к терапевту, а в кабинете сидит их тренер по фитнесу и висит табличка: «Врач первой категории. Общая практика. Аверина Анна Анатольевна». Вот такой поворот был в моей ­жизни!
 
Значит, вы теперь врач общей практики? А ­где?
 
Я вернулась в частную медицину. Пошла простым терапевтом, стала много читать, заниматься по интернет-программам, учиться. В частной клинике пациенты ценят врача, а у доктора есть возможность хорошо работать: внимательно выслушать пациента, вместе выяснить, почему он заболел, объяснить, что нужно сделать, чтобы чувствовать себя хорошо. Не выписывать сразу таблетки и уколы, а посоветовать отдохнуть, поменять график работы или даже мужа. Да-да, не ­удивляйтесь!
 
Ко мне как‑то пришла пациентка и говорит: «Наверное, у меня рак, я сильно похудела». При этом она уже сделала МРТ и прочие дорогостоящие исследования — везде были хорошие результаты. Она пришла ко мне, чтобы я продолжала искать рак. Мы стали с ней разговаривать, и в процессе сбора анамнеза я поняла, что у нее очень плохие отношения с мужем, он ее третирует, не ценит. Пришлось ей сказать: «Если у вас и есть "рак", то этот "рак" — ваш муж. Ну и что, что вы прожили вместе двадцать лет? Нужно расставаться с человеком, из‑за которого вы худеете, перестаете нормально жить и думаете о смертельной ­болезни».
 
А не скучно ли быть терапевтом после должности главного ­врача?
 
Сейчас моя специализация — общая врачебная практика. У меня есть сертификаты по терапии и функциональной диагностике, по реабилитации, по гастроэнтерологии, но мне неинтересно заниматься чем‑то одним, мне интересно рассматривать человека в целом. Допустим, у пациента изжога и частый стул, но это не значит, что у него только заболевание ЖКТ — это вполне может быть из‑за ненормированной работы, при которой он забывает поесть, или из‑за нервных встреч с начальством и т. д. Конечно же, лечить его надо комплексно. На приеме в государственном учреждении это невозможно, там терапевт, определив за 12 минут проблему, отправляет к гастроэнтерологу, редко назначая ­лечение.
У меня в Америке есть подруга-врач. Я несколько дней стажировалась у нее в офисе и многое там почерпнула, в частности, подход обследования пациента прямо во время ­приема.
Мой прием, как врача общей практики, включает исследование ЭКГ с нагрузкой, исследование уровня глюкозы, проверку сатурации. У меня есть тест-полоски, чтобы определить белок в моче, наличие стрептококка при фарингите. В соседнем кабинете — лаборатория, куда можно быстро отправить пациента, и, к счастью, там, где я работаю, руководство не требует «раскрутки» пациента. Я знаю, что в некоторых центрах есть установка: пациента нужно «раскручивать», и не приведи судьба там работать, потому что над всеми нами есть Высший суд. Я в своей работе исхожу из интересов пациента, назначаю только то, что необходимо, иногда могу сразу назначить лечение, а обследоваться порекомендую позже, при неэффективности ­лечения.
 
К тому же общаться с разными пациентами очень интересно. Каждый день несет что‑то новое — это тонизирует. Чтобы хорошо соображать, делаю ежедневную гимнастику, принимаю контрастный душ. У меня есть прием: надеть красивые украшения, например, серьги с большими зелёными камнями, чтобы пациент, которому плохо и больно, мог отвлечься на них, пока мне нужно что‑то ­написать.
 
Анна, расскажите о принципах, которыми вы руководствуетесь в ­работе.
 
Самый главный принцип — чтобы любой человек, который обратился ко мне, получил помощь. У меня нет фразы «Это не ко мне», даже если человек пришел с раком легкого. Был случай, когда пациент упал с крыльца, пришел с болями в груди, был назначен рентген — естественная практика. А на рентгене у него случайная находка — рак легкого, и он пришел с этими результатами снова ко мне. Логично было бы сказать: «Вам к онкологу, это не мое». Я же выработала привычку никогда так не ­говорить.
 
Составила ему план действий, объяснила, что сейчас многое лечится и можно будет жить дальше, сказала: «Как удачно, что вы вовремя сделали этот рентген», — и у человека поменялся угол восприятия. Никто не знает своей судьбы, и самое печальное — это страх. Природа так устроила, что инстинкт самосохранения способен вывести нас из любой ситуации, только страх может помешать нам выкарабкаться. Поэтому я лечу страхи: и словом, и лекарством. Мой главный принцип — помочь обязательно, даже когда кажется, что это ­невозможно.
 
Еще я принципиально много времени трачу на приемах на то, чтобы объяснить пациентам, что человек должен надеяться на себя и вести правильный образ жизни. Рассказываю, что происходит с печенью, когда едят жареное, копченое и жирное, когда пьют алкоголь. У меня есть макет, я показываю, что происходит с сосудами. В общем, эта ваша Анна Анатольевна — еще и театр одного ­актера.
 
Никогда не хотели стать ­актрисой?
 
У меня был вариант стать певицей, я училась в музыкальной школе, и меня пригласили в вокально-инструментальный ансамбль. Я там пела, а руководитель говорила: «Учись по этой части», но что‑то мне подсказало, что не стоит. Я решила, что петь можно для себя, в душе, а профессия пусть будет, как у бабушки и мамы — врач. Со школы я работала санитаркой в больнице, в тяжелом неврологическом отделении, где мама была неврологом. Я перестилала больных, меняла судна, и для меня это не было чем‑то особенным. Поэтому с профессией все было ­понятно.
 
А какие у вас ­хобби?
 
Путешествия и встречи с подружками. Раз в месяц мы идем в какой‑нибудь ресторанчик на ланч и играем в «Секс в большом городе». У каждой своя роль, мы перестаем быть скромными врачами и перевоплощаемся в «роковых» женщин! Бедные мужчины, которые зашли пообедать… Иногда присылают бутылки вина, и тогда мы понимаем, что кино действительно ­удалось!
 
Надо уметь жить, надо создавать эту жизнь самим. Не бывает такого, чтобы кто‑то брал и приносил радость и удовольствие. Всё самостоятельно. Беды, горе, неприятности в моей жизни периодически случаются по полной программе, но переживаешь, держишь себя за волосы, обращаешься к специалистам, когда понимаешь, что собственных сил не хватает. Если затягивает в болото, то держишься, выныриваешь, а потом обожженная кожа слезает с души и становишься еще сильнее, мудрее, добрее. Зло и обиду нельзя хранить, его нужно выжимать из себя, как сгущенку или дорогой крем из ­тюбика.
 
Сейчас очень остро для многих молодых женщин стоит вопрос выбора: дети или карьера? Не могли бы вы посоветовать, как успеть ­все?
 
Нужно исходить из того, что жизнь одна, и она летит со страшной скоростью. Надо постараться всё успеть, быть хорошей мамой, счастливой женой и состоявшимся специалистом. Все люди очень разные. Дети — это не самое главное, просто у меня так получилось, что родились трое мальчишек. Есть люди, у которых нет детей, и в этом нет ничего плохого — это такая же прекрасная жизнь. Никаких стандартов не существует. Ввязываться во всё, получать из отрицательного опыта новые навыки, не разрешать себе бояться — это необходимо, чтобы жить полноценной ­жизнью.
 
Это отличное окончание для нашего интервью, но я не могу не спросить про планы, мечты, про ­будущее.
 
Хочу наладить скайп-курацию пациентов. Это ни в коем случае не лечение, нет. К примеру, у вас стало першить горло, вы подмерзли накануне, но страшно не хотите разболеться. Разве вы пойдете с этим ко врачу? Нет! Но можно набрать в скайпе врача Анну Аверину, спросить, что делать, я дам вам пошаговую инструкцию, чтобы дело не дошло до антибиотиков и больничного. Вы радостно посылаете мне триста рублей через paypal. Я эти деньги заработала, а для вас это стоящая ­услуга.
 
Или, например, кто‑нибудь может спросить: «У меня родинка кровит. Куда мне бежать?». Я посоветую обследование в профильном учреждении, даже могу дать контакты профессора Решетова из отделения меланомы в онкологическом центре. Объясню, почему не надо проходить промежуточные этапы, а можно просто приехать сразу в центр меланомы, заплатить те же деньги и всё про себя узнать. Я очень много знаю, и мне хочется делиться этими знаниями и зарабатывать на этом, что ­логично.
 
Еще мне было бы интересно вести какую‑нибудь колонку в журнале. Мой муж обожает каждый вечер слушать мои истории, ведь каждый день случается что‑нибудь веселое, забавное, интересное. Сейчас я веду блог, но было бы здорово писать в какое‑нибудь СМИ. Последний пост, который я написала в «Живом журнале», был про возраст. Я всегда спрашиваю: «Сколько вам лет?» — мне это нужно для определения тактики. Некоторые отвечают: «Я не помню даже…», к примеру, Наталия Ветлицкая. Другая женщина ответила: «Доктор, мне меньше ­ста».
 
А о чем вы ­мечтаете?
 
Что касается мечты, то она такая банальная! Это счастливая старость в красивом месте с любимым мужем. Возможность общаться, пить кофе с подругами, вести здоровый образ жизни. Мечтаю не впасть в состояние озлобленности, свойственное некоторым пожилым людям. Хочется мудрой и счастливой старости, которая будет, возможно, через тридцать лет, но обязательно ­будет.

 

4076 просмотров

Поделиться ссылкой с друзьями ВКонтакте Одноклассники

Нашли ошибку? Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.