Лекарства в супермаркетах: сколько аптек закроется?

31 августа текущего года на совещании, посвященном теме маркировки товаров, вице-премьер Правительства РФ Игорь Шувалов в очередной раз поднял тему продажи лекарств в нефармацевтическом ритейле, отметив, что не считает ее закрытой. Шувалов в очередной раз попросил Минздрав РФ подготовить законопроект, регулирующий данный вопрос. Мы попробуем выяснить с помощью ведущих отраслевых экспертов, чем это может грозить российской аптечной системе и на какую часть розничного фармрынка притязают продуктовые гиганты.

Катон и Карфаген

Был такой сенатор в Древнем Риме — Марк Порций Катон, непреклонный противник Карфагена. О чем бы он ни произносил речь, заканчивал ее фразой «Карфаген должен быть разрушен». Как говорится, любые аналогии между заседаниями древнеримского сената и упомянутым совещанием случайны, но, тем не менее, за последний десяток лет это далеко не первая попытка разрушить основополагающий принцип российской фармотрасли — профессиональную монополю фармспециалистов и фарморганизаций на отпуск/продажу лекарственных средств, утвержденную еще Петром Великим.

Руководители непрофильных министерств и ведомств вторят друг другу в поддержке данной инициативы. В частности, в пользу нее высказался Тимофей Нижегородцев, начальник управления контроля социальной сферы и торговли ФАС. Из его слов, процитированных газетой «Фармацевтический вестник», следует, что речь идет о создании еще одного канала продаж, который сделает доступнее определенные лекарства.

Аналогичную позицию высказал представитель Минпромторга, статс-секретарь и заместитель министра Виктор Евтухов. В его ведомстве полагают, что продажа лекарств в продуктовых магазинах и супермаркетах в 2018 году повысит их доступность для потребителя (зайдя в магазин, он сможет заодно с продуктами приобрести, например, витамины или препараты от простуды) и усилит конкуренцию в лекарственном ритейле.

Позиция отраслевых регуляторов несколько иная. В частности, отвечая на вопрос шеф-редактора онлайн-журнала «Катрен-Стиль» об отношении Росздравнадзора к означенной проблеме, глава ведомства Михаил Мурашко заявил, что у предлагаемого новшества имеются и плюсы, и минусы, и что поспешность в его реализации может привести к отрицательным результатам. Он подтвердил, что тема находится на рассмотрении в Минздраве.

Куда уж больше

Аргумент «повышения доступности лекарств за счет снижения цен в результате усиления конкуренции» выглядит странновато. Разве в нашей стране имеется проблема с количеством аптечных объектов, их доступностью, а в аптеках стоят дикие очереди? Нет, наоборот. По данным аналитической компании AlphaRM, количество аптечных объектов в стране достигло цифры около 62,5 тыс. — это приблизительно 2350 человек на аптечную единицу в целом по стране. Нужно признать, что по соотношению населения и аптек мы перегнали многие страны Европы.

С другой стороны, если уж идет такая «принципиальная» борьба за доступность товаров, то почему нужно обязательно из аптек уводить лекарства в супермаркеты.

Не стоит оглядываться на то, продают ли лекарства в супермаркетах за границей — ссылки на зарубежный опыт здесь не работают. У нас вообще любят выхватывать из этого опыта только ту часть, которая выгодна в данный момент данным инициаторам. В тех странах, где часть безрецептурных лекарств можно приобрести в супермаркетах, зеркальным образом аптечные предприятия продают довольно широкий ассортимент промышленных и продовольственных товаров, от канцелярских принадлежностей до напитков.

Размер пирога

Такая однобокая забота о потребителе наводит на мысль, что истинный мотив нововведения кроется в другом — вероятно, в том самом «лекарственном пироге», который гиганты продуктового ритейла хотят отнять у лекарственной отрасли. Точнее, в доле этого пирога, поскольку речь идет о безрецептурном ассортименте или его части.

По данным Маркетингового агентства DSM Group, по итогам сентября 2017 г. безрецептурные препараты составляли 48 % коммерческого сегмента российского лекарственного рынка. Даже если в супермаркетах будут продавать только часть безрецептурных лекарств, всё равно это очень значительная доля и зачастую самые «лакомые» ассортиментные позиции, имеющие высокий постоянный спрос.

О какой части безрецептурного «пирога» идет речь сейчас, пока не ясно. Нелли Игнатьева полагает, что тот ограниченный список не удовлетворил интересантов, «в прямом смысле жаждущих зарабатывать на здоровье сограждан», и что их на самом деле интересует весь безрецептурный лекарственный ассортимент. Фармацевтическое сообщество должно реагировать на ситуацию дня сегодняшнего, считает Нелли Игнатьева.

Дешевле и доступнее — не одно и то же

Павел Лисовский обращает внимание на ту часть аргументации сторонников нововведения, которая связана с ожиданиями снижения цен вследствие увеличения конкуренции. Он подчеркивает, что следует разделять понятия «увеличение доступности» и «снижение цены», поскольку связь между ними существует только до определенной степени.

Например, иллюстрирует свое утверждение примером Павел Лисовский, если препарат стоил 1500 руб., а в результате увеличения конкуренции стал стоить в среднем на 5–10–15 % меньше, то, безусловно, он стал более доступным. А вот если он стоил 25 руб., а потом стал стоить 15 руб., то он скорее станет менее доступным, поскольку нерентабельные позиции неизбежно начинают пропадать из лекарственного обращения. «Важно помнить правило ценообразования и доступности товара: „Лучше наличие препарата по более высокой цене, чем его отсутствие по более низкой“», — заключает Павел Лисовский.

Желание торговых сетей продавать лекарства в прикассовой зоне магазинов и супермаркетов без фармспециалиста — это продуманный маркетинговый ход, будет ли он каким-то образом связан с заботой о доступности лекарств и об их потребителях? — спрашивает Лилия Титова. Аргумент о том, что «удобно приобретать лекарства», зайдя за хлебом или заехав на бензоколонку, звучит, с ее точки зрения, неубедительно. «Мы помним, — продолжает Лилия Титова, — что в начале 1990‑х гг. в магазинах зачастую совершенно различные товары лежали рядом. Результатом была потеря качества и риск отравлений».

С черного хода

Едва ли не самым возмутительным для профессионалов отрасли является то обстоятельство, что гигантов продовольственного ритейла, обладающих огромными организационными и финансовыми ресурсами, предполагается впустить в отрасль не на общих, а на льготных основаниях, так сказать, с черного хода.

Казалось бы, чего проще: хочешь стать частью фармритейла — потрудись получить лицензию, как все. Есть ведь прекрасный формат для продажи безрецептурных лекарств в магазинах — аптечный киоск, напоминает Нелли Игнатьева. Вместо этого, по ее мнению, планируется применить несправедливые двойные стандарты — одни обязаны получать лицензию, а другие (супер- и гипермаркеты) — нет.

«Видимо, они уже оценили экономическую затратность содержания аптечной организации. Очевидно, простой калькулятор дал им ответ, что схема будет гораздо дешевле и привлекательнее, если для них она будет „льготной“, упрощенной, без необходимости получать лицензию и исполнять лицензионные требования. А интересы национальной безопасности и здоровье наших сограждан в этот расчет не входят», — подчеркивает Нелли Игнатьева.

Российские нормы, продолжает Лилия Титова, аналогичны международным и преследуют четкую цель — обеспечить условия, гарантирующие, что пациент купит качественный препарат и при этом получит квалифицированную консультацию.

Лилия Титова обращает внимание на то, что на сегодняшний день не существует препятствий для открытия аптеки, аптечного пункта или киоска в помещении магазинов, и мы это видим в том числе на практике. Поэтому за фасадом рассматриваемой инициативы она видит только желание повысить рентабельность продовольственных ритейлов.

Сколько закроется аптек?

Затронутую тему фармконсультирования комментирует также Павел Лисовский, рисуя при этом безрадостную для фармсообщества перспективу. «Возможно, поначалу покупатели будут относиться с опаской к тому, что магазинам разрешили торговать лекарствами. Однако, один раз попробовав, они выработают динамический стереотип, и в дальнейшем многие из них уже, скорее всего, не будут покупать эти лекарства в аптеке».

У аптек остается консультирование, продолжает Павел Лисовский, но, с его точки зрения, во многих регионах часть участников отрасли так дискредитировали эту аптечную «опцию», что отказ потребителей от такой консультации будет легок. Кроме того, особенностью даже грамотного фармконсультирования, как и любой другой информационной услуги, является ее отчуждаемость от носителя. Столкнувшись с симптомом/заболеванием в первый раз, потребитель может пойти в аптеку за консультацией, но при повторном заболевании она ему уже может не понадобиться (потому что теперь он думает, что уже знает, как лечиться). И тогда он предпочтет покупку безрецептурного лекарства в супермаркете.

Любопытно, что нововведение очевидно нанесет удар по тем аптекам, которые арендуют (субарендуют) площади на территории гипермаркетов. Выручка этих аптечных объектов сильно сократится, и многие из них могут покинуть занимаемые площади, лишив пришедших в торговый комплекс покупателей возможности приобретать рецептурные препараты и те из «безрецептуры», что не войдут в разрешенный для продажи в супермаркетах список лекарств. А это уже, господа, не увеличение, а уменьшение доступности лекарств как прямое следствие предлагаемого нововведения.

Сколько будет таких «покинувших», просчитать трудно, потому что пока неясен ассортиментный охват этого листа. Тем не менее, их количество, скорее всего, будет исчисляться сотнями объектов и тысячами потерянных рабочих мест в отрасли.

Конечно, чем больше лекарств разрешат продавать в аптеке, тем меньше будет таких потерь, но проблема‑то в том, что навязываемые отрасли против ее естества конкуренты «зарятся», по‑видимому, на весь безрецептурный ассортимент, по меньшей мере на его самые «лакомые кусочки».

Недопустимо

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что профессионалы отрасли беспокоятся не только и не столько за себя, сколько за тех, кого они обслуживают. Как уже отмечалось выше, Нелли Игнатьева считает, что в данном случае может быть нанесен ущерб национальной безопасности.

Опасность также состоит в стирании грани между продуктом питания и лекарством в сознании пациента.