Митя Фомин

Митя Фомин известен в России и за ее пределами как певец, телеведущий и продюсер, экс-солист популярной группы Hi-Fi. Но далеко не все знают, что он является еще и дипломированным врачом, оставившим медицину ради артистической карьеры. Казалось бы, он выбрал постоянное веселье, но так ли всё безоблачно на самом деле? Легко ли «зажигать» публику и проводить в клубах ночи напролет? Об этом мы узнали у певца, который еще в 2010 году исполнил настоящий гимн позитиву — песню «Всё будет ­хорошо».

 

КС: Митя, как Вы выбирали будущую профессию и почему все же ушли из ­медицины?

 

Митя Фомин: В детстве у меня всегда было очень много разных домашних животных: птицы, морские свинки, рыбы, ежи, ужи… И всё это «хозяйство» неплохо чувствовало себя. Животные периодически обзаводились потомством, болели и выздоравливали, умирали. Ухаживая за ними, я пришел к мысли, что хочу быть ветеринаром. Родители были против этой идеи и настояли, чтобы я был врачом, а не ­ветеринаром.

 

Но медицина изначально была для меня скорее «запасным аэродромом» — я всегда хотел быть артистом. Но как маленькому мальчику, который живет в большом сибирском городе, попасть на сцену, в телевизор, на радио? Ответ был неясен. Этот путь я мог вообразить только гипотетически и отчетливо представлял только то, что могло получиться в итоге. А вот движение к врачебной карьере складывалось максимально благоприятно. Я начал учиться в гимназии № 1, которая была прикреплена к медицинскому институту. Окончив медико-биологический класс, поступил в Новосибирский медицинский институт на педиатрический факультет и достаточно успешно учился. Но все же понял, что врачом быть не хочу. У меня появилась возможность уехать за границу, я взял академический отпуск и уехал, мечтая заниматься музыкой. Но тогда за границей музыкой заниматься не получилось, и я вернулся в Новосибирск с мыслью, что артиста из меня не выйдет. Продолжил учиться… Но на последних курсах мое творческое пламя все же вырывалось наружу. Я занимался всем, что могло мне пригодиться в будущем: танцевал в ночных клубах, подрабатывал моделью, ходил вольнослушателем в театральное училище, играл в спектаклях. У меня возникла новая цель: стать ­актером.

 

Я целенаправленно готовился к поступлению в театральные вузы: в Щукинское и Щепкинкое училища, ВГИК, ГИТИС, МХАТ. Благо к моменту окончания вуза у меня появились деньги, достаточные для свободного перемещения между Москвой и Новосибирском. Я участвовал в конкурсных турах театральных вузов и параллельно сдавал экзамены в мединституте. К поступлению в театральные вузы меня готовила народная артистка РСФСР Любовь Борисовна Борисова, к сожалению, уже ушедшая от нас. И свою миссию она выполнила настолько хорошо, что я поступил во ВГИК. Меня взял к себе на курс главный режиссер театра «Школа современной пьесы» Иосиф Райхельгауз. Алексей Баталов, на тот момент ректор ВГИКа, в одном из интервью сказал, что если в вуз приехал учиться студент, уже закончивший медицинский институт, это означает, что профессия актера чрезвычайно привлекательна и ­актуальна.

 

В те годы конкурс составлял 500 человек на место, так что я был собой очень доволен! Сбылась моя мечта: я переехал в Москву, у меня появился определенный артистический багаж. И вдруг мне поступает предложение стать участником группы Hi-Fi. Оговорюсь, что во ВГИКе я мог учиться только платно, поскольку у меня уже было первое высшее образование. И я подумал: «Зачем мне ВГИК? Я уже отучился в одном институте». Не проучившись ни одного дня во ВГИКе, я подписал контракт и стал солистом Hi-­Fi.

 

КС: Поступить во ВГИК непросто… Как Вам удалось «зажечь» легендарных ­экзаменаторов?

 

Митя Фомин: У меня была очень хорошая программа. Я читал Горького, Тургенева и, как полагается, басню Крылова… Думаю, молодость, огонь в глазах, часто бьющееся сердце и «неиспорченность» нравов сделали свое дело. Я жалею, что так и не окончил ни один театральный вуз, и эта история до сих пор меня преследует. Спустя десять лет, уже будучи сольным исполнителем, я поступил в ГИТИС на заочное отделение актерского факультета. Но, к сожалению, даже не смог появиться на сессии: был страшно занят. И меня отчислили. Так я и остался артистом без ­образования.

 

КС: Насколько я знаю, в актерские вузы охотнее берут людей зрелых, имеющих определенный жизненный опыт. Так ли ­это?

 

Митя Фомин: Нет, вы ошибаетесь. Все, кто набирают курс, ждут «пластилин», который будет ярко окрашен и податлив в их руках, из которого можно вылепить всё что угодно. Когда человек приходит со своей собственной позицией, со своим ощущением себя и сцены, его очень сложно ­изменить.

 

КС: Давайте перейдем к музыке. Под песни группы Hi-Fi, а теперь и под Ваши сольные песни, зажигает вся страна. А какая музыка вдохновляет и заряжает энергией самого Митю ­Фомина?

 

Митя Фомин: Перед последней поездкой в Италию я скачал несколько альбомов и могу вам их сейчас продемонстрировать. Баста, Земфира, Митя Фомин (чтобы услышать все нюансы недавно записанной пластинки), Энни Леннокс, Depeche Mode, Мадонна, Тиесто. Еще есть недавно полюбившийся мне современный итальянский композитор Людовико Эйнауди, с которым выступает моя сестра Светлана — профессиональная скрипачка. И Бой Джордж, Робби Уильямс, Daft Punk, will.i.am и Армин ван ­Бюрен.

 

КС: У Вас разносторонний вкус! Как такой набор музыкальных предпочтений влияет на Вашу ­работу?

 

Митя Фомин: Эта музыка влияет на мой мозг, мое вдохновение и на мироощущение. Еще я скачал очень много книг и просто зачитывался ими в путешествии, вернее, — заслушивался. Мне очень нравятся актерски правильно прочитанные книги. В этой поездке я просто влюбился в ­Мураками.

 

КС: Считаете ли Вы себя клубным ­человеком?

 

Митя Фомин: Я объездил огромное количество сценических площадок. Это, безусловно, клубы, стадионы, дворцы спорта, площади крупных и маленьких городов, рестораны, открытые площадки… Я был везде, где можно поставить сцену, колонку, микрофон. Для меня клуб — это прежде всего рупор, моя трибуна. В клубе я могу самовыражаться и быть услышанным. Что касается времяпровождения в клубе, то это уже издержки производства: ты должен неизбежно оказаться в клубе, пообщаться с поклонниками, должен перекусить, попить чая, отдох-нуть, потанцевать, иногда позлиться, улыбнуться… Это топка страстей, люди становятся самими собой. На работе они вынуждены нести ответственность за свои поступки. Приходя в клуб, люди теряют контроль, они жаждут знакомств, хотят раскрепоститься. Меняются, и порой не в лучшую сторону. Мне кажется, что клубное движение губительно и созидательно одновременно. Поэтому можно сказать, что я клубный человек в том плане, что я занимаюсь танцевальной музыкой. Но в целом, наверное, нет, поскольку я человек вездесущий, а не ­клубный.

 

КС: Как Вы отдыхаете сейчас? Наверное, Вы уже не можете позволить себе «зажигать» до утра при столь плотном гастрольном графике, даже когда душа этого ­просит?

 

Митя Фомин: Во-первых, душа не просит. Во-вторых, мне далеко не всегда приходится выступать в клубах, это лишь часть моих площадок. Я не считаю, что вынужден себя в чем‑то ограничивать. Другое дело, что любому артисту, выступающему в клубе, после концерта противопоказано оставаться в клубе, выходить на танцпол, поскольку это нарушает некую границу между артистом и публикой. К тебе уже не будут относиться как к персонажу, кумиру — ты сливаешься со всеми. Исключения бывают, но в основном всё же не хватает времени. Тебе нужно прийти в себя, перекусить, а утром ты уже улетаешь в ­Москву…

 

КС: Есть ли у Вас рецепт того, как хорошенько оторваться? Рецепт идеальной ­тусовки?

 

Митя Фомин: Уверен, читатели прекрасно знакомы с утверждением физиолога Павлова, что лучший отдых — это смена вида деятельности. Клуб — это здорово, но самая ценная вещь — общение. Я не думаю, что в клубах, которые направлены исключительно на танцевальную культуру, можно пообщаться. Наоборот, пребывание в клубе — это разобщение. Люди дистанцируются друг от друга, стараются быть крайне индивидуальными. Такой вид досуга востребован, но общение по интересам, выезды на природу, совместные ужины, свидания, кино, театры никто не отменял. Я считаю, «отрыв» в клубе — это не тот «отрыв», к которому стоит стремиться. На самом деле это серьезная нагрузка на психику, сердце, печень, органы зрения, слуха, на двигательную систему. Это крайний стресс, а его людям, работающим в мегаполисе, хватает. Поэтому лучшим средством расслабиться я считаю ­сон.

 

Во всем нужна мера. Но мне кажется, что наши люди часто не знают меры: считают, что если уж расслабляться, то нужно обязательно пропить все деньги, прийти домой только утром и в таком состоянии, чтобы не помнить, как открыть собственную дверь. Это может казаться веселым и забавным, когда тебе 18–25 лет. Но когда люди практикуют такие вещи в 35–40 лет и в более старшем возрасте, это говорит о том, что они либо совершенно ненормальные, либо очень богатые. Невозможно вести такой образ жизни и хорошо выглядеть, нормально питаться, одеваться, путешествовать. Я бы хотел призвать людей быть первооткрывателями. В мире есть огромное количество мест, которые поражают сильнее, чем шот текилы. Я призываю вас не тратить деньги на клубы, пусть даже и выступаю сейчас, как шмель против меда. Как немало «поклубившийся» человек я могу сказать, что клубы часто расположены в необычайно красивых местах, куда стоит добраться, выпить один-два коктейля, с кем‑нибудь познакомиться и… притормозить. Иначе на следующий день вы не сможете поехать на озеро, искупаться в море, заняться скалолазанием, поехать в пустыню, в джунгли. А ведь хотелось бы, потому что жизнь проходит. Проходит в пьяных угарах, выяснениях отношений… Я «окончил» эту школу жизни, и мне хочется, чтобы к моим словам ­прислушались.

 

КС: Сегодня мы тусуемся в ночных клубах или устраиваем шумные домашние вечеринки, наши бабушки — собирались во дворе и пели песни, а как будут зажигать наши ­дети?

 

Митя Фомин: Думаю, в клубе будущего появится некая многолинейная программа, которая позволит людям двигаться под их собственную музыку. На входе всем гостям будут выдавать специальные наушники, и, сняв их, люди смогут общаться в полной тишине. В клубах будущего не будут курить, но появятся коктейли, которые будут оказывать определенное влияние на разные зоны мозга, очищать сознание, производить миорелаксирующий эффект и т. д. Но ничто не заменит людям ту эйфорию, которую дает танец. Музыка содержит в себе удивительную энергию, поскольку выделяющиеся эндорфины, серотонин очень сильно влияют на настроение человека. Так что, я уверен, музыка останется. Изменится форма общения. Наши потомки будут чаще пребывать в виртуальных мирах, идентифицировать друг друга по определенным знакам благодаря встроенным системам… Возникнет стратификационная система, разделяющая людей по интересам. Каждый будет четко знать, какой клуб ему ­подходит.

 

КС: Вернемся в настоящее. Сегодня Вы занимаетесь благотворительностью. Как Вы к этому пришли, чего уже ­добились?

 

Митя Фомин: Благотворительностью сегодня занимаются очень многие. К сожалению, не всегда добрые поступки совершаются бескорыстно. Есть и те, кто занимается этим ради пиара или отмывания ­денег.

 

Я работаю с несколькими фондами, в частности с фондом «Линия жизни». Мы собираем деньги на нужды конкретных детей с конкретными заболеваниями. Как правило, кампании по сбору средств проходят успешно. Деньги передаются детям, и они ­выздоравливают.

 

КС: Кто‑то полагает, что делать добрые дела нужно от сердца, не афишировать их, а кто‑то считает, что важно еще и показать пример другим. Какова Ваша ­позиция?

 

Митя Фомин: Я думаю, что о благотворительности должны говорить в первую очередь организаторы кампаний. Рассказывать о том, что я вчера был на благотворительной акции и принес столько‑то денег — не очень оправданно. Цель этой деятельности — помочь другому человеку. И ты делаешь это безвозмездно, бескорыстно. Это внутренний зов, который человек должен воспитывать в себе. Желание помогать возникает тогда, когда ты сталкиваешься с проблемами лично. Очень сложно мотивировать на помощь кому‑то человека, у которого всё хорошо, который живет «на другой планете»… Это щепетильный вопрос. Нельзя бежать за человеком и кричать: «Дайте денег, пожалуйста! У Вас их все равно много». Это кармическая история, которая к тебе либо придет, либо ударит тебя по ­шапке.

 

Одна моя знакомая недавно родила ребенка с синдромом Дауна. И сейчас она делает всё, чтобы он стал как можно более здоровым. Также она готовится создать фонд, который объединит матерей с детьми, страдающими этим синдромом. Я познакомился с ними и буду активно участвовать в этой акции, делать так, чтобы об этих детях услышали, чтобы не считали их аутсайдерами, немощными или дефектными. У меня даже есть теория, что некоторые хромосомные заболевания являются не столько заболеваниями, сколько некой формой эволюции: это абсолютно другие люди, которые в будущем станут более приспособленными к условиям существования. Известны случаи, когда люди с синдромом Дауна становились вполне нормальными. У них нет гена агрессии, они всё воспринимают с должным вниманием, это люди с другими чувствами. Может быть, нам стоит подумать о том, почему такие дети появляются, и начать синтезировать ген человека ­будущего?

 

КС: Что бы Вы могли пожелать нашим ­читателям?

 

Митя Фомин: Жизнь бесконечно удивительна в своих проявлениях. Во всем, что нас окружает, нужно находить радость и смысл. Многие скажут, что я считаю так, потому что я артист и моя жизнь — сплошной праздник. Нет, это не так. Бывали разные времена. Сложно принимать изменения, которые происходят в жизни и не всегда бывают положительными. Но я хочу обратиться к вам даже не с просьбой, а с требованием никогда не унывать, держать хвост трубой, потому что наступит завтра и всё изменится. Поддерживайте в себе искру вдохновения, оставайтесь молодыми и ­зажигайте!