18+

Сергей Таскаев: «Наш результат великолепный и тривиальный»

Сергей Таскаев: «Наш результат великолепный и тривиальный»

Сергей Таскаев: «Наш результат великолепный и тривиальный»

Физик-ядерщик из Новосибирска рассказал об эксперименте по бор-нейтронозахватной терапии рака — уничтожено 99 % больных клеток, технология готова к лечению больных

Метод бор-нейтронозахватной терапии рака используется достаточно давно. Однако именно сибирским ученым удалось то, что не вышло у их коллег в США, Японии и Финляндии. Проведенный весной 2016 года в Новосибирске эксперимент доказал эффективность обновленного сибиряками метода на уровне 99 % — это процент уничтоженных в пробирке раковых клеток. О бор-нейтронозахватной терапии злокачественных опухолей рассказал заведующий одноименной лаборатории (БНЗТ) Института ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН, доктор физ.‑мат. наук Сергей Таскаев.

Досье КС

Сергей Таскаев

заведующий лаборатории бор-нейтронозахватной терапии Института ядерной физики им. Г. И. Будкера СО РАН, доктор физ.‑мат. наук

КС: Объясните общие принципы бор-нейтронозахватной терапии.

Сергей: Бор-нейтронозахватная терапия рака, в отличие от других технологий облучения опухолей, не повреждает окружающие здоровые ткани. Еще важнее, что она позволяет уничтожать раковые клетки даже в метастазах, на той стадии заболевания, когда все остальные виды лечения уже не работают. Другие виды облучения используются только для уничтожения опухолей определенного размера с четкими границами, поскольку там необходимо направлять сам луч. БНЗТ работает по совершенно другому принципу. Она «обманывает» опухоль.

КС: Каким образом?

Сергей: Чтобы расти, опухолевым клеткам нужны определенные белки и аминокислоты. Они их жадно поглощают, а ученые-врачи научились примешивать к ним бор. Пациенту внутривенно вводят нетоксичный борсодержащий препарат, который через пару часов накапливается в опухолевых тканях. Затем пациента подвергают нейтронному облучению, которое само находит те клетки, где много бора. В этих клетках происходит микроскопическая ядерная реакция, и они разрушаются. Частицы, получившиеся при распаде, имеют огромную энергию и быстро тормозятся, пролетая расстояние всего в 5 микрон и выделяя энергию только в опухолевых клетках, разрушая их. Здоровые клетки организма получают около 15 % облучения. В терминах медицины — толерантную, или переносимую, дозу. То есть клетки от нее не гибнут и не мутируют.

КС: Эксперимент в пробирке оставил 1 % живых раковых клеток. Почему он считается удачным? Они не начнут размножаться снова?

Сергей: Любые операции с опухолями оставляют в организме какой‑то процент опухолевых клеток. 99 % это очень хороший результат. Оставшееся количество иммунная система вполне способна побороть самостоятельно, что и происходит каждый день с каждым из нас. У любого здорового человека в организме постоянно образуется небольшое количество поломок в ДНК. Образованные клетки-мутанты наша иммунная система определяет как «производственный брак» и запрещает им размножаться.

2016_07_интервью_01_01.png

КС: Почему, несмотря на все преимущества, технология БНЗТ до сих пор нигде в мире не реализована?

Сергей: Вернее, не поставлена на поток. Она была реализована и в США, и в Финляндии, а сейчас успешно работает в Японии. Сотни пациентов получили это лечение. Но создать пучок из большого количества нейтронов определенной энергии оказалось непросто. За то время, пока ученые выясняли саму необходимость этих требований, было сделано много операций, поскольку технологию кинулись применять в США практически сразу как единственно подходящую для глиобластом мозга и меланом. Даже построили специально для этого два ядерных реактора — в Бостоне и в Брукхейвене. После операций начались судебные иски. Родственники умерших пытались доказать несостоятельность методики и требовали в качестве возмещения ущерба чуть ли не миллионы долларов. И хотя технологии были экспериментальными, а пациенты безнадежными, реакторы БНЗТ в Америке были закрыты. Ассистирующий врач-японец по фамилии Хатанака вернулся к себе на родину и спустя годы добился вместе с физиками блестящих результатов. Но вскоре после этого случился взрыв в Чернобыле, и, хотя мощности реакторов для БНЗТ и того, что взорвался, совершенно несопоставимы, работа с ядерными реакторами стала табу для всего мира на долгие годы. Кстати, сравнительно недавно закончились последние судебные разбирательства по тем операциям сорокалетней давности в США. Суд доказал несостоятельность обвинений истца.

КС: А в чем был секрет успеха Хатанаки?

Сергей: Он совместил хирургическое удаление глиобластомы с последующим БНЗТ и, например, первый пациент прожил 21 год вместо полугода, обычного для этой болезни. Подобных успешных операций там провели потом более трехсот.

КС: Значит, без хирургии не обойтись?

Сергей: Это же было 30 лет назад. Поскольку Хатанака использовал пучок с малой энергией и глубиной проникновения нейтронов, то облучение производилось непосредственно на мозге после трепанации. Если же мы говорим о сегодняшнем дне, то можно обойтись без трепанации, сделав нейтроны чуть более энергетичными. Правда, чтобы помочь организму вывести уничтоженную опухоль, может потребоваться хирургическое вмешательство, но уже малоинвазивное.

КС: Почему БНЗТ позиционируется именно для глиобластом и меланом? Другие виды опухолей она разве не лечит?

Сергей: Просто именно для этих двух видов не существует вообще никакого лечения. Недавний пример — Жанна Фриске. Япония — единственное место в мире, где БНЗТ сейчас используется в практике, но, к сожалению, только для японских граждан. Ведь это вопрос не просто жизни и смерти, но и международной ответственности.

КС: А почему после 10 лет практики прекратил работать реактор БНЗТ в Финляндии?

Сергей: Я так понял, что это было решение руководства университета Хельсинки. Раз реактор учебный, то они и должны на нем студентов обучать, а не людей лечить. Негуманно, но с формальной точки зрения не придерешься.

КС: Неужели вся проблема в истории БНЗТ оказалась в качестве пучка нейтронов?

Сергей: Получается, так. Последние 30 лет во многих научных центрах пытались создать источник нейтронов для БНЗТ не на основе ядерного реактора, а на основе ускорителя заряженных частиц. А удалось это сделать только нам и еще одной научной группе японцев, с которыми мы сейчас сотрудничаем. Но скоро еще должно получиться у двух других японских групп. Ускоритель заряженных частиц дешевле и технически удобнее ядерного реактора, им можно оснащать онкологические клиники, и, главное, качество нейтронного пучка на нем лучше. Сегодня во многих странах работы по БНЗТ возобновились и скоро должны появиться результаты. Думаю, они будут хорошими.

КС: Сибирские ученые протоптали дорожку для всего мира?

Сергей: Это обычное дело. Одни страны первыми решают технические и научные задачи, другие первыми реализуют чьи‑то разработки. Установки БНЗТ нужны онкологическим больным во всем мире. Конечно, я бы хотел, чтобы первыми они появились у нас в России, но пусть даже и в Китае. Лишь бы вообще появились.

2016_07_интервью_01_03.png

КС: В пробирке всё отлично работает. А эксперименты на мышах вы планируете?

Сергей: Технология БНЗТ появилась не вчера, и в наши задачи не входит доказывать ее противоопухолевую эффективность. Она многократно доказана — более тысячи людей прооперированы с ее помощью. Собственно, японские коллеги, которые участвовали в нашем эксперименте, уже семь лет лечат пациентов на своем реакторе — примерно по 50 человек в год. Эксперимент проводился для демонстрации решения чисто физической задачи, которая была краеугольным камнем этой технологии последние 30 лет. От нас, физиков, требовалось показать врачам, что мы способны сделать стабильный пучок нейтронов, с которым медики могут уверенно работать и получать ожидаемый эффект. Результат нашего эксперимента можно охарактеризовать двумя словами — великолепный и тривиальный. Чем больше бора и выше доза, тем лучше гибнут клетки. Это означает, что качество нейтронного пучка неизменно и отвечает всем требованиям. На недавней международной конференции по BNCT нашу установку назвали iBNCT, где первая буква означает «ideal». Так что следующий шаг — не мыши, а внедрение технологии в широкую практику.

КС: Какие страны, на ваш взгляд, сделают это первыми?

Сергей: По поводу Японии сомнений нет. Они не прекращали работать над БНЗТ и потому готовность у них высокая. Кстати, их крупные компании, такие как Mitsubishi, считают за честь вложиться в такую технологию. Очень скоро там заработают целых четыре ускорителя разных типов примерно с одним и тем же качеством нейтронного пучка. А дальше они будут решать, какой из типов производить массово. Вторым, возможно, будет Китай, с которым мы довольно плотно сотрудничаем. Из Европы активнее всех Финляндия и Италия. На Тайване планируют приступить к лечению с помощью БНЗТ через два года — они разработали и сейчас испытывают на кроликах новый препарат адресной доставки бора. Еще один ускоритель для БНЗТ строят сейчас в Аргентине. Про российские планы распространяться пока не буду, но движение есть. Мы готовы делать эти установки по себестоимости, так что основные средства должны уйти на строительство самих клиник. Таких клиник должно быть в стране три, чтобы (по нашим законам) технология перестала считаться уникальной и могла бы быть лицензирована.

4470 просмотров

Поделиться ссылкой с друзьями ВКонтакте Одноклассники

Нашли ошибку? Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.