18+

Пусть мама меня непременно найдет

Пусть мама меня непременно найдет

Психолог Светлана Мерченко исследовала, соответствуют ли действительности главные мифы нашего общества, связанные с усыновлением

Досье КС

 


Светлана Мерченко (Новосибирск) —  практикующий психолог, специалист в области детско-родительских отношений, бизнес-тренер и многодетная мама.

В последнее время идея усыновления и других форм воспитания некровных детей в нашей стране обсуждается всё чаще. Мы слышим дискуссии в правительстве, видим рекламные ролики по ТВ, встречаем социальные плакаты, с которых призывно смотрят грустные детские глаза. Однако сиротских учреждений, к сожалению, по‑прежнему много, а желающих брать ребенка на воспитание в свою семью недостаточно для того, чтобы все эти учреждения опустели. На это много причин, но зачастую счастливому финалу в истории про усыновление мешают обычные мифы, собственные страхи и ­стереотипы.
 
Миф № 1. Чтобы стать приемным родителем, не нужно учиться
С первого сентября 2012 года обучение потенциальных приемных родителей в России стало обязательным. Но преподаватели зачастую сталкиваются с сопротивлением учиться, основанном на мнении: «Кровных родителей не учат, значит, и нас незачем. Если ребенка полюбить, то всё и так будет хорошо». Особенно часто проявляют нежелание учиться педагоги и люди, у которых уже есть кровные дети. «Я двоих сыновей воспитала, зачем мне учиться?», «У меня высшее педагогическое образование, огромный стаж, чему меня можно научить?».
 
Однако в хороших школах потенциальные усыновители и опекуны не только получают новые знания об особенностях детей, переживших утрату, но и сталкиваются со своими чувствами, страхами и фантазиями. И самый первый вопрос, на который предстоит ответить будущему усыновителю: «Зачем мне нужен этот ребенок? Какова моя личная мотивация к усыновлению?». От честного ответа на этот вопрос зависит будущее детско-родительских отношений. Есть такие мотивы, по которым в психологическом плане противопоказано брать ребенка в ­семью.
 
Например, если потенциальный родитель недавно (меньше года назад) потерял близкого человека, — собственного ребенка, родителей, супруга. Если боль от потери близкого еще не прошла, рана не затянулась — человек бессознательно (а иногда и осознано) воспринимает нового члена семьи как замену ушедшему. Родители так и говорят: «Мне будет не так одиноко, я быстрее отойду от трагедии, отвлекусь, и всё забудется». Однако не задумываются при этом о чувствах ребенка. Он обречен всем своим существованием радовать вас, давать импульс к жизни, то есть это он должен помочь вам справиться с горем. А между тем он сам как никто другой, пережив глубочайшую травму разрыва со своей кровной семьей, нуждается в вашей безграничной помощи, любви, чуткости и точно ничего вам не должен. В Италии в усыновлении по этой причине отказывают, у нас — нет, максимум рекомендуют подождать, не торопиться с решением, дать себе время отгоревать. Стоит заметить, что к потерям относят не только смерть близкого человека, но и невыношенную беременность, выкидыш, неудавшееся ЭКО. Зачастую усыновление по такой мотивации приводит к тому, что ребенок не может оправдать ожидания родителей, он не такой, как тот, кого семья потеряла, он разочаровывает, раздражает, злит, бесит, и его отдают обратно в сиротскую систему. А это уже не просто травма, это настоящая трагедия для ­ребенка.
 
К таким же рискованным мотивам относят мотивацию «сделать хорошее дело — осчастливить сиротку». Если сиротка никак не хочет быть счастливой, проявляет характер, последствия психологических травм, то у новых родителей очень быстро кончаются силы, и финал тот же — возврат ребенка. «Ребенок как средство от одиночества» — мотив, распространенный среди одиноких женщин за сорок, без семьи, друзей, карьеры, подруг. Эту пару в будущем подстерегает куча психологических сложностей, с которыми нужно будет либо разобраться, либо ребенок будет продолжать восприниматься как «средство», а не как самостоятельная личность, со своими правами и ­особенностями.
 
Реальность
Желание — дело необходимое, но далеко не достаточное, чтобы стать хорошим усыновителем. Надо помнить, что к вам придет ребенок с особыми потребностями, переживший серьезную психологическую травму, неважно, усыновлен он в один месяц от роду или в десять лет. Этого не надо пугаться, к этому просто надо готовиться с двух сторон: понимать психологию ребенка, пережившего горе, и хорошо разбираться в своих мотивах и чувствах, то есть быть адекватным и зрелым человеком, — а для этого нужно ­учиться.
 
Миф № 2. Усыновление надо тщательно скрывать
Идея тайны усыновления в наше время крепко держится только в постсоветском пространстве. В других странах уже давно практикуется открытое усыновление: когда ребенок знает, что он некровный в своей семье и родственники могут открыто это обсуждать. Семья сама решает, говорить или нет об усыновлении окружающим: соседям, учителям, просто знакомым. Главное — право самого ребенка знать правду и возможность задавать интересующие его ­вопросы.
 
Самый распространенный аргумент тех, кто предпочитает скрывать усыновление: «Зачем травмировать ребенка? Если он будет знать, что неродной, то и ему будет обидно, и нас он не сможет любить по‑настоящему». Это утверждение не просто миф, а глубокое заблуждение, за которым стоит не забота о ребенке, а желание облегчить жизнь себе ­любимому.
 
Большинство российских усыновителей — бездетные пары, которым не удалось родить кровного ребенка. И за стремлением скрыть усыновление зачастую прячется их желание «быть как все», не показывать свою особенность, которая ими воспринимается как ­«ущербность».
 
А между тем все важные события, которые с нами произошли в любом возрасте, оставляют в нашей душе глубокий след. Мы можем не помнить их на сознательном уровне, но чувствуем боль, которая потом руководит всей нашей жизнью. Боль у ребенка уже есть, независимо от того, говорите вы с ним или нет, она влияет на его ощущения жизни, поведение, реакции и поступки. И только разговаривая с ребенком, говоря ему правду о его же жизни, можно дать ему шанс преодолеть это страдание, находясь рядом с новыми, родными и любящими его родителями. Делать это надо корректно, соответственно возрасту и не нарушая контакта. И не надо ждать, пока ребенок пойдет в школу, закончит ее или создаст свою семью. Разговаривать с малышом можно в любом возрасте: в полгода, год, два. Всё, что нужно, ребенок поймет. Главное — справиться со своими сложными чувствами самим ­родителям.
 

Татьяна, мама двоих взрослых кровных сыновей и двух приемных дочек, рассказывает, почему она решила вести честный диалог со своими дочерьми: «Я всегда, с первых дней появления детей в семье разговаривала с ними на темы усыновления, если на то была необходимость. Потому что если об этом не говорить, то не будет и возможности помочь дочкам пережить сложные чувства, связанные с расставанием с родителями. Ребенок может услышать неприятные комментарии по поводу усыновления от посторонних людей и принять это за истину. Шила в мешке не утаишь, да и не стоит. Нельзя обсуждение таких важных для детей вопросов пускать на самотек, быть зависимой от случая и от воли других, порой недоброжелательных или просто недалеких людей. Правда — это инвестиции в наши дальнейшие доверительные отношения. Если мы привыкли говорить и о сложных, неприятных вещах так же, как о радостных, значит, мы решим любые проблемы. Мне важно, что я в курсе душевного состояния своих детей, их отношения к своему усыновлению. Когда у дочек возникают переживания по этому поводу, они не фантазируют, не собирают сведения по миру, а обращаются ко мне со всеми размышлениями и вопросами. Например, когда старшую тринадцатилетнюю дочь нашли ее кровные родственники в социальных сетях, она рассказала мне об этом и посоветовалась, как лучше ­общаться».

Надо быть готовым к тому, что ребенок будет задавать сложные вопросы: почему это случилось со мной? А где эта женщина сейчас? А почему меня ты не родила? И много других, на которые вам придется давать ответы всю жизнь, так как в жизни вашего ребенка это, к большому сожалению, было, это часть его жизни, которую вам суждено прожить вместе. Если конечно, вы хотите помочь своему не кровному, но уже родному ­ребенку.
 
Реальность
Мы помним всё, что с нами было, — если не на сознательном уровне, то на уровне тела и чувств. Все непроговоренные чувства превращаются в симптомы, лежат тяжким грузом в душе человека. У приемного ребенка до встречи с вами уже были травмы и тяжелые испытания. И только поистине близкие люди могут найти в себе силы не игнорировать, а помочь ребенку освободиться от них. Для этого нужны знания, мужество и желание, разделив вместе с ребенком его страдания, уменьшить их. Кто это сделает, если не ­вы?
 
Миф № 3. Вырастет, родная кровь позовет — и ребенок уйдет
Это один из распространенных родительских страхов, который напрямую связан с мифом о том, что некровное родство надо скрывать, чтобы не потерять ребенка в будущем. В жизни всё зачастую наоборот: уходят, когда информация обрушивается как гром среди ясного неба, рождая чувство недоверия и предательства. Если усыновление открытое и вы можете обсуждать с ребенком любые вопросы, то среди них наверняка будет вопрос и о кровных родственниках. Надо четко понимать, что интерес к ним обусловлен не тем, что вы чем‑то плохи как родители, а тем, что всем нужно знать свое прошлое и корни, чтобы сформировать собственную идентичность. И если новые родители могут спокойно и ровно, без ненависти и презрения говорить о кровных родственниках ребенка, получаемая порциями информация удовлетворяет ребенка и снимает напряжение. Искать информацию, знать свою историю и прошлое — это одно, уйти и разорвать отношения — совершенно другое… Мы не уходим оттуда, где нам хорошо, где нас любят и принимают, где установились близкие теплые отношения. Если отношения ребенка и новой семьи будут такими, то зачем ребенку рвать ­их?
 
Это очень ярко иллюстрируют страницы из книги Уолтера Айзексона об основателе и главе корпорации Apple Стиве Джобсе, в основе которой лежат беседы с самим Стивом ­Джобсом.
 
О том, что его усыновили, Стив Джобс знал с детства. «Родители не скрывали от меня, что я приемный ребенок, — вспоминал он. — Я знал, что меня усыновили, и чувствовал себя более независимым, но никогда — брошенным. Я всегда верил, что я особенный. И мои родители поддерживали во мне эту ­веру».
Уолтер Айзексон,
«Стив Джобс»
 
Кстати, Джобс терпеть не мог, когда Клару и Пола называли его приемными родителями или намекали, что они ему не родные. «Они — мои настоящие родители на сто процентов», — говорил он. О своих же биологических родителях отзывался резко: «Для меня эти люди — доноры спермы и яйцеклетки. Я никого не хочу обидеть, я просто констатирую факт. Доноры спермы, не более того». При этом примечательно, что он сам предпринял усилия, чтобы отыскать кровных родителей, и только в возрасте 27 лет нашел их и свою младшую сестру Мону Симпсон, с которой установил достаточно близкие ­отношения.
 
Реальность
Многие, но далеко не все приемные дети, от которых не скрывают факт усыновления, предпринимают попытки отыскать кровных родственников. Интерес к своим биологическим корням — признак здоровой личности, в основе которой лежит поиск своей идентичности. Если приемные родители относятся к этому с пониманием и не ставят ребенка перед выбором «мы или они», то и разрывать отношения с новой семьей нет никакой ­необходимости.
 
Миф № 4. Все сироты больные, с плохими генами алкоголиков и наркоманов
Когда работаешь в сфере сиротства и усыновления, понимаешь, что истории ребятишек поражают своим разнообразием и трагизмом. Свести всех биологических родителей к наркоманам и алкоголикам отнюдь нельзя. У каждого своя история и свое горе. Их объединяет не пьянство, наркомания или другие пороки. Нет. За семь лет непосредственной работы с семьями усыновителей и приемными детьми я сделала вывод, что общее у всех биологических родителей — это безответственность, личностная незрелость и инфантилизм. Именно поэтому они оставили ребенка в роддоме или довели свою жизнь до такого состояния, что ребенка пришлось отобрать органам опеки. Конечно, у многих на этом фоне были и вышеперечисленные пороки. Но отыщется ли у нас в стране хоть одна семья, где в трех ближайших поколениях в кровном родстве не было алкоголизма? К сожалению, это большая редкость. Плохая наследственность — это груз, но не препятствие, которое невозможно преодолеть. Когда ребенка любишь, ценишь, уважаешь, занимаешься с ним, вкладываешь свои силы и душу, а не ставишь клеймо «плохая генетика», результат не заставляет себя долго ­ждать.
 
К большому сожалению, многие неграмотные усыновители и опекуны, совершив кучу воспитательных ошибок, все свои неудачи оправдывают «генами». В воспитании некровных детей есть масса тонкостей, которые необходимо знать и учитывать, а не пенять на плохую генетику, — именно поэтому родителям необходимо предварительное ­обучение.

Ольга, мама двух приемных детей и педиатр по образованию, высказывает следующее мнение по этому вопросу. «Генетика — наука относительно молодая, а гены человека — ровесники человечества. И всё это время принципиально в генетическом коде ничего не менялось — человек приспосабливался к новым условиям среды, к новой пище, но, в общем, гены остались теми же. У древних людей не было понятий алкоголизма, наркомании, проституции… Эти явления появились, когда происходило становление общества, и они связаны не с биологической "стороной" развития человека, а с социальными ­моментами.
Социальные признаки не передаются по наследству. Может наследоваться уровень гормонов, активность каких‑то ферментов (и алкогольдегидрогеназы тоже, но поведение человека на 100 % это не предопределяет). То, что "дети алкоголиков", находящиеся либо в биологической семье, либо воспитывающиеся в детских домах, начинают употреблять алкоголь, является повторением сценария биологической семьи (за неимением других) — или наблюдаемого, или внушаемого. Поэтому, взяв своих детей с не самой лучшей наследственностью, я не боялась пресловутых "генов". Я их люблю, ращу и воспитываю. Прошло пять лет, и теперь я вижу упорство и способность добиваться своего — у своей дочери, ранимость и боязнь ошибок — у сына, интерес к окружающему миру и к людям, умение посочувствовать и пожалеть — у обоих. Причем есть ощущение, что это было до меня. Даже внешне они очень изменились: расцвели, похорошели! Я счастливая мама двух замечательных ­детей».

Реальность

Если ждать ребенка от мамы-балерины и папы-профессора, прождать можно всю жизнь. А если озадачиться тем, чтобы повысить свою родительскую компетентность, не прятаться от трудностей и проблем, а решать их, то и вы, и ребенок сможете прожить полноценную жизнь, наполненную насыщенными детско-родительскими ­отношениями.
 
Миф № 5. Усыновить в России очень сложно
На чем основан этот миф — непонятно. В России процедура усыновления и опеки одна из самых простых. До недавнего времени даже обучение было не обязательным, достаточно было собрать ряд документов. Ольга Макаренко, руководитель школы усыновителей и опекунов НГОО «День Аиста» (Новосибирск), так комментирует этот миф: «В Италии, Испании усыновители ждут около двух лет с момента подачи заявления. На процедуру усыновления приходится потратить не менее 40 тысяч евро. У нас она бесплатна, а опекуны еще и сами получают пособие на ребенка. И времени на сбор документов требуется совсем немного. Обучение в школе усыновителей длится от одной недели до полутора месяцев, документы можно собрать максимум за полтора месяца (можно параллельно учиться и оформлять документы). После подачи всего комплекта документов в органы опеки ответ приходит самое позднее через две недели, и можно начинать искать ребенка. Все эти сроки могут быть и гораздо короче, если быть порасторопней. Получив заключение о возможности быть усыновителем, можно в этот же день взять направление на малыша, познакомиться, подписать согласие и готовить документы в ­суд.
 
После этого проходит еще какое‑то время, сколько именно — зависит от разных обстоятельств. Вся процедура от принятия решения до усыновления может уложиться и в месяц, но, как правило, стать родителями реально за три-четыре месяца. Стоит заметить, что, к сожалению, всё происходит гораздо быстрее, чем беременность. Иногда этого времени не хватает, чтобы принять ответственное решение, перестроиться на совершенно другую жизнь…»
 
Очень часто в средствах массовой информации муссируется вопрос о бумажной волоките и всяческих препонах в сборе документов, но это обычно сильно преувеличено. Получение визы для зарубежной поездки или сбор документов на водительское удостоверение требуют порой не меньших ­усилий.
 

Анна, мама двоих приемных детей, делится своим опытом сбора документов: «Мы долго зрели для усыновления, однако документы собрали очень быстро: медицина — 10 дней, справка из ГУВД (об отсутствии судимостей) — 7 дней. Когда сдавали документы, сказали, что на усыновление, и там делали пометку «срочно». Справки с работы и характеристики сделали за один день, со всеми справками из ЖЭУ и т. д. уложились за неделю. Дольше всего ждали СЭС, около трех недель вместе с заключением, ну и опека все бумаги и осмотры сделала в эти же сроки. В общем, на всё ушло 3 недели. Разве это долго и трудно? Когда нужно — горы свернешь!»

Реальность
На любое важное дело требуется время. Время, чтобы обдумать, осознать, почувствовать себя, перестроиться. Чтобы выносить ребенка, требуется девять месяцев, и в это время не только растет малыш, но и зреет будущая мама. Усыновление такой же, если не более ответственный шаг, и делать всё в запале, второпях, под действием удачной рекламы или личного «наваждения» опасно. Три-четыре месяца, которые проходят в среднем у российского усыновителя от момента подачи заявления до переезда ребенка в свой новый дом, — срок вполне реальный и ­посильный.
 
Усыновление — дело хорошее, но очень ответственное, требующее от родителей много знаний и душевных сил. Самая большая иллюзия и миф усыновления — надежда начать жизнь ребенка с «чистого листа». Надо помнить и знать, что, усыновляя ребенка даже одного дня от роду, вы берете малыша с уже трагической историей. Историей, в которой есть место утрате кровных связей, утрате близких отношений и важных людей. Дети многого не помнят, но чувствуют они всё. И эту детскую историю надо уважать и учитывать. Тогда и приемный родитель, и ребенок смогут почувствовать то, в чем каждый из них нуждался: любовь, близость и не объяснимые никакими законами сходство и родство. Приемный ребенок может стать родным — это не миф, это ­реальность.
 
 
 

2489 просмотров

Поделиться ссылкой с друзьями ВКонтакте Одноклассники

Нашли ошибку? Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.