День независимости

Несмотря на приближение самого нежного весеннего праздника, жизнь каждой из моих подруг, да и моя собственная, стремились превратиться в передачу «Я сама!». Причем по нашей же собственной инициативе. Не то чтобы наши мужчины не желали о нас заботиться и носить на руках, просто мы никак не могли принять эту заботу. Особенно остро эта проблема стояла у нашей беременной Тани.

Непробиваемая оборона

Весь февраль мы уговаривали Таню сообщить Толику, что в их нестабильной паре предвидится пополнение. Она упиралась так, будто ее пытались уличить в расхищении государственного имущества.

– Таня, у ребенка должен быть отец! – увещевала подругу единственная «детная» среди нас Аллочка.

– Зачем? Я нормально зарабатываю, жить будем хорошо, нам ничего от него не нужно! – парировала Таня.

– Ты не путай теплое и мягкое, отец нужен не только для того, чтобы денег давать, но и показывать пример мужского поведения, – не уступала Алла.

– Вот ты сама и ответила: где Толик, а где пример? Эти слова даже в одной плоскости не лежат! Он все время на работе, а терпения у него не хватает даже на меня, не говоря уже о ребенке!

В итоге к исходу февраля Толик догадался обо всем сам. Таня всегда была не грех выпить, а тут вдруг ударилась в здоровый образ жизни, соблюдала распорядок дня и записалась на йогу. Но Толик, как и Таня, отчего-то тоже не мог вынести эту тему на открытое обсуждение. Так они и жили еще две недели. Толя тоже сел на диету, состоявшую сплошь из витаминов, фруктов и овощей, не беспокоил Таньку поздними звонками и предложениями провести вечер в шумной компании. Мы видели: Толя к роли отца готов. Только вот видно это было всем, кроме Тани. От одной мысли об обнародовании столь прекрасного факта, она, казалось, готова была упасть в обморок.

Наступление по всем фронтам

В состязании за престижную должность на работе Маруся выходила на финишную прямую. За последний месяц она спала в общей сложности часа 72, не больше. Нам начинало казаться, что в день, когда Маруськин начальник подпишет приказ о ее назначении, она свернется клубочком и заснет прямо на его столе из красного дерева.

Когда у Маруси было решающее слушание в суде, я получила смс: «Пошла в бой, боюсь моргать, сразу начинает что-то сниться. На пятницу ничего не планируйте: выиграю – напьюсь, проиграю – напьюсь». В ожидании судьи Маруся на минутку опустила голову на руки, чтобы сосредоточиться, и даже не заметила, как ее сознание поглотил Морфей.

Проснулась Маруська от оглушительного удара молотком и сообщения: встать, суд идет! Практически мимо. Маруся виновато озиралась по сторонам, пытаясь понять, заметил ли кто-то ее позор или нет. И тут увидела его, в дорогом костюме и обаянии, с приятной улыбкой. Он ободряюще показал Марусе большой палец и подмигнул. И тут началось.

Стараясь произвести впечатление на импозантного мужчину, Маруся блистала. Она допрашивала, словно следователь гестапо, казалось, ни один свидетель не может увернуться от ее едких вопросов. Выигранное дело, а с ним и должность, уже почти были у нее в кармане. Как вдруг сторона обвинения решила подложить Марусе свинью и вызвать в суд дополнительного свидетеля. Слушание переносилось на другой день. А это означало еще несколько бессонных ночей, проведенных в изучении дополнительных материалов и попытках выяснить, как свидетель может повлиять на исход дела.

Маруся почти в голос застонала и опустилась на место, но делать было нечего.

Уже в холле мужчина нагнал девушку.

– Позвольте представиться – Владимир, – сказал он бархатным баритоном и протянул руку.

– Маруся, в смысле Мария, – смутилась девушка.

В его рукопожатии Маруся почувствовала поддержку, опору, кухню в голубых тонах, домик за городом и троих детей.

Мужчина был судьей на другом процессе и метил на место прокурора. Одним словом, влиятельный попался кадр. И красивый. А еще от него так приятно пахло... Маруся была покорена.

Владимир признался, что уже не первое слушание наблюдает за ее работой и считает ее очень достойным адвокатом. Пригласил на свидание, обещал быть полезным. Он мог ничего не делать, просто сидеть, было бы уже прекрасно. Но он еще в чем-то должен был оказаться полезен.

Вечером того же дня Маруся отправилась на свидание с Владимиром. Глядя на него, у девушки в голове вертелось только одно определение – «породистый». Он был словно из сказки: красивый, умный, с прекрасными манерами. Великолепным было в тот вечер всё – от разговоров о любимом Марусином художнике Хундертвассере, до любимой Марусиной розовой «Ламбруски». Она была готова «воспарить». Это слово она употребляла, когда ее восторгу не было предела и хотелось, словно маленькому ребенку, хлопать в ладоши и повизгивать от удовольствия. В момент воспарения Владимир взял Марусину руку и сделал интересное предложение. Он хотел помочь девушке и замолвить за нее словечко перед судьей, чтобы Маруся выиграла дело. После этих слов Марусе показалось, что ее крылья выломали из спины без капли анестезии. Ею овладевал липкий страх и великий соблазн. Суд по этому делу, делу всей ее жизни, явно затягивался, и она так старалась, что явно заслужила победу и должность. Что мог принести новый свидетель, было совершенно неясно. Но выиграть дело обманным путем?! Маруся была в растерянности. Она наскоро попрощалась с Владимиром и выбежала из кафе.

Придя домой глубоко погруженная в свои мысли, Маруся не нашла иного выхода, кроме как хорошенько выспаться. Утро вечера мудренее.

Стратегический промах

А я в то время переживала этакую минутку мировой скорби: мне не хватало на отпуск. Последние пару месяцев я отказывала себе во всех утехах и женских радостях, бросала пользоваться косметикой, потому что половина ее закончилась, и не сдержала данное себе обещание – порадовать себя на день рождения новой сумочкой и духами. Я копила, как мышь полевка, – всё в нору. Радовалась каждой отложенной купюре и представляла, как благодаря этим кровно заработанным, на далеких морских берегах на моих руках засияют переливающиеся браслеты, которые будут подходить к воздушным легким сарафанам, как буду каждый день ходить на массаж и объедаться фруктами.

Первый раз в жизни я собиралась в отпуск с мужчиной. Мы жили душа в душу уже почти год и были безмятежно счастливы. Пока в нашей жизни не замаячил скорый отпуск. Мужчина постановил: живем мы раз, работаем много, устаем сильно, а значит, отдыхать должны хорошо. В шикарной гостинице или бунгало на самом берегу с доставкой в номер всего, что нам пожелается. Так как мой любимый был перманентно занят, да и в принципе организацией досуга в нашей паре занималась я, он доверил мне выбор гостиницы, тура и билетов. Как я ни пыталась найти что-нибудь шикарное, но подешевле – мне пока хватало только на билет и гостиницу, то есть никакого бездумного шопинга и каждодневного массажа, а это уже не отдых. Я разрабатывала план, как чисто случайно «перепутать» дорогостоящее бунгало с дешевой гостиницей незаметно для любимого и чувствовала себя самой несчастной девочкой в мире.

Решив переключить свое внимание, я позвонила подругам и поняла, что они тоже по уши погружены в свои проблемы, замешанные на мужчинах и самостоятельности. Очевидно, каждой из нас троих было просто необходимо поговорить со своим мужчиной и объяснить ему свои страхи и опасения. Но как начинать такие разговоры, никто не знал.

Слабость в радость

Быстрее всего ситуация разрешилась у Таньки.

8 марта она проснулась оттого, что в замке ее квартиры повернулся ключ. Это Толик решил сделать ей сюрприз. Таня притворилась спящей и наблюдала сквозь ресницы, как он, стараясь передвигаться как можно тише, расставляет по комнате корзинки с цветами и фруктами и привязывает к ним воздушные шары. Она настолько забыла, как это – быть кем-то любимой, принимать ухаживания и заботу, что картина утреннего сюрприза умилила ее до слез. Ей вдруг неистово захотелось полноценной семьи, возможности возжелать клубники в три часа ночи или попросить завязать шнурки на девятом месяце. Она хотела, чтобы ее ребенок рисовал цветными карандашами себя посередине между мамой и папой, чтобы по выходным Толик учил его кататься на велосипеде или играть в футбол. А потом они бы приходили домой перепачканные, голодные и счастливые и крепко ее обнимали.

От нарисованных в мечтах картин Танька начала шмыгать носом. Толик присел на кровать, гладя ее по растрепанной голове.

– Толь, мне надо тебе кое-что сказать, я беременна. Помнишь, мы отдыхать ездили? У меня пластырь уплы-ы-ы-л, – уже рыдала она на Толькиной груди.

Таня думала, что как только сознается Толику, тот хлопнет дверью и исчезнет из ее жизни навсегда. Или того хуже – предложит сделать аборт. Таня к моменту признания уже просчитала все варианты негативного исхода. Даже договорилась с нами – кто повезет ее в роддом и будет там держать за руку. Толик ни в одном из ее планов не присутствовал. Она, как всякий русский человек, готовилась к войне. А войны не случилось.

– Я знаю, – сказал Толик.

– Как? И почему же ты еще не ушел? – искренне удивилась она.

– А должен был? У нас вообще-то будет ребенок, – успокоил ее Толик.

Таня настолько привыкла быть самостоятельной, что Толик понял – заботиться о ней он должен очень незаметно. Не навязывать свою помощь, но быть рядом в нужный момент. Он смирился с тем, что будет сложно, но она та самая женщина, которая ему нужна. Так у Таньки случилось лучшее в жизни 8 Марта.

Финансовое перемирие

Мой мужчина сам спровоцировал меня на откровенный разговор. Он заметил, с каким несчастным выражением лица я подыскиваю нам гостиницу и тур. В его воображении люди, собирающиеся в отпуск, должны были выглядеть несколько иначе. И вот на вопрос – в чем собственно дело, он получил такой развернутый ответ, что, казалось, сам был не рад.

А дело было в моем страхе. Всю жизнь я была очень самостоятельной. Такой меня воспитали родители. В этом было много плюсов, например, если ты планируешь всю жизнь прожить автономно от мужчин где-нибудь в глухой тайге. Но если ты все же решила остаться хрупкой женщиной в большом городе, полном мужчин и соблазнов, то такая самостоятельность чаще всего мешает. Я умела не только варить борщи, вязать шарфы и зарабатывать деньги, но и менять колеса, чинить протекающие трубы и собирать шкафы.

Из-за этого всю жизнь на мою голову сваливались «выпавшие из гнезда желторотые птенцы» – именно так величала мама моих кавалеров. Их надо было выхаживать, заботиться, решать все их проблемы, содержать. Как только мне удавалось потратить что-то из заработанного на себя, меня обвиняли в транжирстве, если мужчина раз в полгода отдавал мне треть суммы за нашу съемную квартиру, то в ближайшей ссоре можно было ждать обвинений в том, что я сижу на его шее. Однажды я решила: всё, хватит. «Желторотым птенцам» больше не находилось места в моей жизни. Но страх быть обвиненной в сидении на чьей-то шее очень прочно укоренился в моей голове. У меня даже мысли не было о том, что за наш совместный отдых может заплатить мужчина, раз уж его не устраивает дешевая гостиница и он хочет сделать мне приятно.

Я ставила руки в боки и кричала, что еще не заработала на такой роскошный отдых, что если он хочет, может жить в своем бунгало один, а я буду приходить к нему в гости из своих «трех звезд». Защитный механизм в моем мозгу опустил забрало и выдал все аргументы и обиды, накопившиеся за время моего раздумья над отпуском. Мужчина об обидах и не подозревал. У нас состоялся долгий разговор, и речь в основном шла о традиционном распределении ролей в семье. Ну, там, где мужчина носит мамонта и возит свою женщину под пальму. В тот день мне трижды утерли слезы, а после того как я успокоилась, мы устроили долгожданный шопинг. К вечеру я сидела с сияющей улыбкой на лице, благоухая новыми духами, и то доставала, то складывала обратно наши билеты в свою новую сумочку.

Победа: окончательная и бесповоротная

В понедельник утром, совершенно не чувствуя себя отдохнувшей после выходных, Маруся отправилась на решающее заседание. Она была предельно собрана и настроена на победу. Ничто, даже звонки сказочного Владимира, не смогли отвлечь ее в эти выходные от подготовки к слушанию. Столкнувшись с ним перед зданием суда, она поздоровалась, предложила встретиться вечером. Теперь была его очередь смутиться – то девушка не отвечает несколько дней на его звонки, то активно переходит в атаку. Уже уходя, Маруся ловко повернулась на каблуках:

– Надеюсь, ты не сделал то, что собирался?

И, не дождавшись ответа, убежала.

В тот день в Марусе было столько злости и решительности, что она беспощадно перекусила бы хребет свидетелю обвинения, уличив его в даче ложных показаний под присягой. Суд удалился на совещание. Владимир подошел к Марусе.

– Ты выиграешь, – тихо произнес он.

– Я знаю, – резко повернулась к нему девушка, – и не льсти себе, я сделала это сама.

– Я знаю, Маруся, я ни с кем не говорил, правда, – больше всего в тот момент Владимиру хотелось стать счастливым обладателем машины времени. Тогда бы он закончил великолепный вечер не уничижительным предложением помощи блестящему и действительно сильному адвокату, а поцелуем с потрясающей женщиной.

«Не виновен», – сказал судья и ударил молотком.

От бессилия Маруся опустилась в кресло. Посидев так минуту, она схватила свои вещи и побежала в туалет. Там, закрывшись в кабинке, она разрыдалась от счастья. Потом теперь уже ведущий адвокат прыгала, громко цокая каблуками, и кричала всем нам по очереди в трубку: «Девочки, я смогла, я это сделала!»

Утерев слезы и поправив макияж, Маруся отправилась в офис. В холле суда ее уже полчаса дожидался Владимир.

– Маша, я поздравляю тебя, – сказал он, пытаясь коснуться ее руки.

– Спасибо, – сказала наша звезда и повела носом.

– Я рассчитываю на нашу встречу вечером. Нам есть что обсудить, – с надеждой в голосе предложил Владимир.

– Я... я приду. Если не засну, – пообещала Маруся.

Вечером Маруся вплыла в ресторан, задержавшись на законных 10 минут. Владимир к тому моменту уже не находил себе места.

– Маруся, я тебя еще раз поздравляю. Я заказал для тебя «Ламбруско», кажется, тебе нравится.

– Спасибо.

– Прости меня. Я вовсе не хотел тебя обидеть или сказать, что не верю в твои силы, просто у меня есть возможность помочь, – начал оправдываться мужчина.

– Я знаю. Но и ты пойми, я так много работала над этим делом, что мне было важно сделать всё самой. Я хотела не только получить должность, но и проверить, чего стою на самом деле. Такие уж мы есть, современные женщины. Наше эго ничуть не меньше мужского. Нам очень нужна ваша помощь, забота и защита, но нам еще необходимо ощущение самостоятельности, того, что мы всего добились сами. Если захочешь мне помочь подобным образом, сделай это так незаметно, чтобы я ни сном ни духом об этом не узнала.

– Хорошо, – с облегчением выдохнул прощенный будущий прокурор.

А дальше было празднование и разговоры об искусстве, приглашение на выставку, вино и живая музыка. И, конечно же, французский поцелуй.