Доигрался с огнем

Каждый рефлексирующий мужчина полон сомнений, метаний и легкого сплина, который придает его образу благородства. Но на самом деле, если отбросить весь этот напускной пафос, обычно мы веселы и бодры, особенно если покормить. Осень внесла в мою жизнь корректировки. Совершенно неожиданно я изредка, всего 7 дней в неделю, начал ночевать у Алины. Теперь я всегда был сыт и выглажен, но радости это почему-то приносило все меньше. И когда я, как огурец из воды, начал на 98 % состоять из неудовлетворенности, решил, наконец, отделить зерна от плевел, разобраться, что же именно меня так не устраивало, и выдвинуть свои требования в надежде вернуть былую страсть.

Как зажечь искру в отношениях, когда самим отношениям, как говорится, без году неделя? Если страсть так стремительно покинула нас, надо ли вообще нарушать технику пожарной безопасности и что-то там разжигать, или всё, приплыли? И если всё же нет, как зажечь, если твоя женщина победила бы в номинации «Брандспойт-2013, модель технологически улучшенная»? Лучшего средства, чем откровенный разговор, я, как мастер слова, придумать не мог. К беседе надлежало основательно подготовиться. Я отвел себе неделю на то, чтобы каждый раз, раздражаясь в моем новоиспеченном доме, записать в блокнот причину, а потом подумать, могу ли я с этим мириться.

Времена инквизиции

Конечно, я потребитель тот еще и далеко не всегда относился к женщинам с уважением и почтением. Но в этот раз я очень старался быть хорошим.

Не буду ходить вокруг да около. Больше всего в совместном проживании меня бесили домашние процедуры института красоты. Я привык видеть возле себя ухоженных красивых женщин, так сказать, готовые экземпляры. А тут такое на мою голову! Вся подноготная налицо!

Я не знал, что для того чтобы сделать эпиляцию, надо сначала привести ноги в первозданный нетронутый вид. Когда я перестал отличать свою женщину от ее собаки, она, наконец, заперлась в ванной и начала экзекуцию. Почему-то нельзя было приготовить всё и сразу. Воск периодически остывал, и она, хватая баночку кухонной прихваткой и старой рукавицей, бежала с ней на кухню, «греть на паровой бане». При этом одна ее нога всё также представляла собой нетронутые джунгли Амазонки, а вторая была «сварена» в воске и могла бы посоперничать в своем оттенке с советским знаменем. Я сразу представил эту ногу на агитплакате «Коммунизм наступает на мир». Затем Алина снова бежала в ванную. И так пять раз. Крики из-за двери не оставляли мне шансов на душевное спокойствие. Я не мог понять, в какую службу мне звонить раньше, как помочь любимой женщине и за что мне это всё? Спустя час моя фея выплыла из пыточной. Она взгромоздилась ко мне на колени, погладила свои гладкие, но распухшие от ожогов ноги, и попросила ее в эти ожоги поцеловать. Потому что «бо-бо». Казалось, любое прикосновение приносит ей неимоверную боль. Обложив любимую пакетиками со льдом и включив ей полнометражный мультик, я отправился на кухню, записать процедуру эпиляции первым пунктом моего раздражающего меню.

Результат на лицо

На этом наведение красоты не закончилось, и на следующий день моя девушка «увлеклась лицом». Увлечение было смердящим как смертных грех и таким же непотребным на вид. Оказалось, что это какие-то редкие водоросли со дна Мертвого моря. Сомнений не оставалось – выжить в таком вонючем водоеме действительно не под силу никому. Маску полагалось нанести на лицо на 20 минут, периодически опрыскивая ее из пульверизатора для цветов, чтобы она не сохла и не теряла своих магических свойств и пьянящего аромата. А затем надо снова сделать паровую баню. Мне кажется уже, что паровая баня – это просто какой-то ключ к красоте у всех женщин. Раньше я про нее не знал абсолютно ничего, а теперь она стала мелькать у меня перед глазами едва ли не каждый день! Но, вчерашняя баня для баночки с воском была так, предбанничком. Сегодня всё было по-взрослому. И ассистировать в этом должен был я, потому что тазик тяжелый. Вышеупомянутый тазик водружался на кухонный стол и до краев заполнялся кипятком, в котором корчились какие-то очередные травы и соцветия. Алина вплотную подносила к этому вареву лицо, а я должен был накрыть ее пакетом и полотенцем. Создать парниковый эффект в отдельно взятой атмосфере квартиры. После того как любимая за 20 минут не издала ни звука, я решил пощупать пульс. Едва я тронул ее за плечо, как на меня воззрилось красное распухшее лицо, с которого ручьями сбегали пот вперемешку со зловонной маской. «Правда же, кожа гораздо лучше?» – с энтузиазмом поинтересовалось лицо. «Угу», – только и смог со страху выдавить я.

Халат, тапки, ночная рубаха

Эту фразу вы неизменно услышите от любого врача, пытающегося уложить вас в больницу. Независимо от того, какого вы пола, носите ли вообще халаты или спите в сексуальном белье. Но, волею судеб, врачи словно заглядывали в мою жизнь. Алина и так не блистала кружевами и изящными фактурами своих нарядов, а тут начался полный фэшн. Оказалось, что в шкафу отведена специальная полка для «домашней одежды». Это то, в чем лично я бы не поехал и на дачу, но что, по ее мнению, не жалко запачкать и можно носить дома. Казалось бы, наконец, запачкав, это без тени сожаления можно отправить в мусорный бак, но нет! Это снова и снова отправлялось в стиральную машину, где безбожно линяло, периодически превращая хорошие вещи в своих домашних собратьев, и снова носилось. «Почему ты не носишь это платье?» – спросил я Алину, извлекая милый сарафан в цветочек и представляя, как красиво она смотрится в нем на диванчике. «Ну, оно же на выход!» – отрезала она, выхватывая из моих рук вешалку. То есть нас тут, видимо, на днях должны были пригласить в Букингемский дворец, или каждую пятницу мы ездили в элитный загородный клуб, и это простецкое платье ждало своего триумфа. То есть других мужчин на работе и на улице можно радовать укладкой и макияжем, а Бергману только растянутые майки, очки вместо линз и неизменный хвостик на макушке.

Guerlain la beefsteaks

Чтобы как-то переломить ситуацию и заставить-таки Алину надеть платье, я решил пригласить ее в ресторан. Придя домой после встречи с редактором и немного задержавшись в вечерних пробках, я обнаружил ее в традиционном дресс-коде у плиты. Алина, весело напевая, раскладывала по тарелкам котлеты и кокетливыми жестами приглашала меня к столу. «А я хотел позвать тебя в ресторан», – выпалил я с порога. От хорошего настроения моей женщины не осталось и следа: «Тебе что, не нравится, как я готовлю?» – уголки губ опустились, глаза заметно погрустнели.

«Что ты, просто захотелось прогуляться!» – чтобы не обидеть свою любовь, я отложил мечты об омарах, изящно приправленных соусом песта по краям фарфоровой тарелки, и с энтузиазмом начал закладывать в себя котлеты, тем более что они действительно были хороши.

Помыв посуду, Алина присоединилась к моему ежевечернему просмотру новостей на диване. Она крепко прильнула ко мне под бок. Вот такие моменты я просто обожал, они рассеивали во мне все сомнения и тревоги – это ли не чудо, когда дома так ждут, вкусно готовят и так нежно обнимают перед телевизором? Но Алины в платье мне все-таки хотелось. Повод поесть вне дома растворился вместе с котлетами на моей тарелке, а вот сходить в кино – отличный повод принарядиться, тем более в Букингемском дворце, видимо, забыли включить нас в список приглашенных. Я обнял Алину и, зарывшись носом в ее волосы, чмокнул ее в голову, собираясь с мыслями, чтобы пригласить ее на прогулку. Но передумал. От ее волос так несло этими пресловутыми вкусными котлетами, что, как только мы вышли бы из дома, все начали бы задаваться вопросом, в какой столовой работает моя девушка. Представив, что восстановление естественного запаха займет не один час и не одну паровую баню, я смирился с вечером на диване и расслабился.

Тайны будуара

Секс в нашей жизни тоже стал линялым, как растянутые футболки и пахнущим котлетами. Во-первых, у него появился график, как в хорошем санатории-профилактории – среда, пятница и суббота. Или того лучше – либо пятница, либо суббота. Два дня подряд им заниматься негоже, не пристало это взрослым, устающим на работе людям. Во-вторых, мы напрочь забыли о прелюдиях. Зачем эти глупости, лучше сделать все по-быстренькому и сэкономить время для просмотра фильмов. Ну и, наконец, сам процесс теперь был начисто лишен воображения и чувственности и приносил лишь физическую, но не душевную разрядку. Он проходил исключительно в спальне, под одеялом и при выключенном свете, хотя у Алины прекрасная спортивная фигура, которой, казалось бы, грех лишний раз не похвастаться. Однако, по непонятным мне причинам, она стала себя стесняться. Или не хотела смотреть на меня? Но об этом мне даже и думать не хотелось. Одним словом, с этим всем тоже надо было что-то делать!

В атаку!

Собрав воедино всё свое недовольство, я решительно отправился на разговор.

Я не просто критиковал, но и предлагал пути решения. Я готов был оплачивать все косметические процедуры, лишь бы они проводились руками профессионалов и вне стен дома. Чтобы ноги не напоминали вареных крабов, а с лица не капала зловонная жижа, чтобы женщина моя не вопила от боли, а соседи не боролись с желанием написать заявление в полицию. И больше никаких, запомните, никаких паровых бань!

Реакция на мои будущие финансовые вложения в ее красоту была крайне неожиданной для меня. Сначала потихоньку, но потом всё сильнее и сильнее Алина начинала плакать. Я хотел как лучше, хотел привнести комфорт и уход профессионалов в ее жизнь, красоту и спокойствие – в мою, а получил набирающую оборот истерику. Оказывается, я теперь ее не люблю, она мне стала противна и вообще, может, нам не стоит…

Я так устроен, что если мне говорить, что чего-то делать не стоит, то я сразу со знаменем наперевес бегу вперед всех делать именно то, что не стоит, или, по крайней мере, с жаром доказывать всем окружающим, что это «не стоит» и есть для меня предмет первой и жизненной необходимости. Вольно или невольно, Алина нашла мою слабость.

Успокоив ее, я мягко, но решительно объяснил, что ее домашние экзекуции несколько гасят мой пыл. Что так же как мужчины любят по поводу и без повода напоминать о том, какие они добытчики, женщины без устали клюют нам мозг тем, сколько стоит и сколько душевных и физических сил отнимает у них уход за собой. Мы и так уже твердо выучили, что синонимами слова «красиво», когда речь идет о гладких ногах, отличном маникюре и ровной сияющей коже, являются слова «больно» и «дорого». Мы готовы мириться с этим и даже финансировать. Но пусть для нас это будет только «дорого». Не надо страдать у нас на глазах и выползать из ванной, как из горящего танка. Мы всё равно никогда не сможем искренне вам посочувствовать на предмет того, как же больно эпилировать зону бикини, ибо не то что пробовать, но даже и думать об этом не смеем. Лучше пожаловаться на это подружке: она оценит, поймет, посочувствует, позавидует, в конце концов, щедрости вашего мужчины (разве не в этом смысл женской дружбы?).

Алина утерла слезы и, внимательно меня слушая, кивала головой. Видно было, что она тоже готова приложить все силы для восстановления искры в наших отношениях.

Превращая твою жизнь в рай, кто-то превращает свою в ад

Следующая неделя прошла как в сказке. В первый день Алина встретила меня в облегающем маленьком черном платье и с укладкой, во второй – в кружевном белье и на каблуках, в третий, как бы сказать, тоже на каблуках… Я специально немного задерживался в редакции, давая ей время прийти в себя после работы и привести себя в порядок. Начал заранее предупреждать о вечерних выходах в свет, чтобы моя женщина снова не начала благоухать котлетным духом. Секс стал ярким и спонтанным. Одним словом, я наконец-то был счастлив. Но не может же всё закончиться так красиво! Есть же удивительный закон подлости!

Еще поворачивая ключ в замке, я почувствовал запах чудесной жареной картошки с чесноком. Хотя явственно помнил, что попросил Алину сегодня потратить время на приведение себя в порядок, а не на плиту: мы должны были идти на выставку одного модного художника, о которой мне предстояло писать статью. Отворив дверь, я словно бы попал в прошлое – как и неделю назад Алина ходила по дому в растянутой майке и шерстяных носках. На голове красовался хвостик, а на носу очки. Да уж, в таком виде на биеннале не ходят.

– Алина, мы же опоздаем! – в растерянности протянул я.

– Я нет. Я никуда не опоздаю! – зло повела бровью Алина. – Знаешь, Игорь, я устала.

– Конечно, конечно, побудь дома, я схожу один, – соглашался я, чувствуя неладное.

– Я побуду дома. И ты побудешь. Только я у себя, а ты у себя. И, пожалуй, на том и закончим, ибо всё, «приплыли», не разжечь уже искру с таким брандспойтом!

Где-то я это уже слышал. Пока я судорожно вспоминал, где именно, взгляд скользнул сначала на мой чемодан, заботливо собранный Алиной, а затем и на ноутбук, стоявший на столе. Я настоящий идиот! Кто же оставляет такие вещи дома! Кто не ставит пароль! Плохой Бергман, плохой! Алина прочитала все мои наброски для этой статьи. Которая, к слову сказать, была в полуготовности, то есть пока что в ней в полной красе раскрывалось мое постоянное недовольство совместной жизнью, и не было ни слова о том, как Алина, как самая мудрая и понимающая женщина, спасала наши отношения, самоотверженно находя в себе силы прекрасно выглядеть, несмотря на усталость. Прочитать такое было бы неприятно никому.

Следующие полчаса мне объясняли, что она тоже живой человек и, придя с работы, хочет почувствовать себя комфортно и удобно. Что я привык к «цацам», для которых хорошо выглядеть это и есть основная работа. Что она больше никогда не потратит на маникюр 4 часа в салоне и будет делать его дома сама за 20 минут. Что ходить в линзах целый день ей запрещает офтальмолог, что каблуки я могу засунуть себе сам знаю куда, и готовить мне отныне будут только в ресторане, потому что мои фифы ради меня не ударят и палец о палец. Что она ненавидит кружева, и из кружевного у нее в доме есть и будут только шторы. И когда я прихожу домой, тоже что-то не смокинг надеваю, и вообще большой любитель поразгуливать в трусах, так почему же она должна… И вообще, я вряд ли способен полюбить хоть одно живое существо, кроме себя.

Оправдаться мне так и не дали. Под оглушительные рыдания я был выпровожен за дверь вместе с чемоданом и ноутбуком. Я сидел на ступенях подъезда, беспардонно опаздывая на выставку. Мой мобильник разрывался от звонков коллег и начальства, а я слышал только, как глухо она всхлипывает за дверью. Больше всего на свете мне сейчас хотелось котлет и посиделок на диване, хотелось ее объятий и волос, пахнущих съедобным. Устроил себе приключения. Зажег так зажег!