Женщина с характером, или немного о роли медицинских сестер с точки зрения врача-психиатра

Когда‑то мне довелось прочитать интересную вещь. Якобы еще в начале двадцатого века немецкие врачи (не секрет, что именно они оказали огромное влияние на становление российской медицины) рекомендовали комплектовать штат медицинских сестер из женщин совершенно определенного психологического склада. Это должны были быть зрелые, желательно уже побывавшие замужем или замужние дамы, с веселым, несколько разбитным и в то же время сильным, энергичным и решительным ­характером.То есть профессиональная медсестра должна была обладать жизненным опытом, не теряться в критических ситуациях, не падать в обморок при виде крови или любой неприятной неожиданности. Быть лёгкой в общении, уметь преодолевать стеснительность и социальные барьеры, устанавливать эмоциональную или дружескую связь с самыми разными пациентами и врачами, помогать не только делом, но и словом, сказанным в нужном месте и в нужное время. В то же время способной сохранять дистанцию, управлять в любой острой ситуации поведением своим и окружающих, при необходимости — даже манипулировать ими для достижения общего блага; не говоря уже об уме, бытовой сметливости и, конечно, профессиональных знаниях. Именно так видели врачи позапрошлого и прошлого веков идеальную медсестру — помощника, соратника и друга. И теперь, имея за спиной полтора десятка лет врачебного опыта, я могу только снять шляпу перед прозорливыми корифеями и подписаться под каждым их ­словом!

Но в реальной жизни медицинские сестры обладают самыми разными чертами, которые далеко не всегда идут на пользу как пациентам, так и самим «девушкам с характером». Для наглядности приведу несколько примеров из собственной ­практики.

«Засланный казачок»

Из знаменитых «Неуловимых мстителей» пошла гулять в народ фраза: ««А казачок‑то — засланный!». В медицине как раз такими «казачками» нередко могут выступать медсестры. Оказывая при этом огромную помощь врачам и опосредованно — ­пациентам.

Представьте себе: в больницу поступает психически больной человек. Пациент испуган, подозрителен, категорически отказывается от разговора с врачом. И немудрено: больной уверен, что за ним ведется слежка, его преследуют и пытаются сжить со свету… ну, допустим, террористы (сюда можно подставить кого угодно — от мафии или полиции до пришельцев или нечисти, в соответствии с пунктом ­помешательства).

Очень часто персона доктора интерпретируется расстроенным воображением как антагонист, вольно или невольно помогающий преследователям. Врач «вплетается» в бредовую систему и — вуаля — тоже становится врагом. Больной ведет себя как настоящий партизан: отказывается от сотрудничества, помощи, лекарств, а порой еще хуже — от пищи и воды. Уговоры в этой ситуации уже бессильны, а лекарства — напротив, пока не действуют (а ведь их еще надо принять!). Вот на этом этапе и может сыграть огромную роль грамотная медицинская ­сестра.

В то время как врач большую часть времени проводит за дверью кабинета, медсестры чаще находятся в самом отделении: они решают с пациентами сугубо бытовые, практические вопросы и, в результате, чаще воспринимаются больными как «свои». Хорошая сестра вовремя, как бы невзначай, окажется рядом; расспросит о проблемах, проявит сочувствие, выслушает жалобы. К больному можно обратиться с просьбой о помощи в несложном деле, а попутно — поболтать о погоде, пошутить, поделиться своими мыслями, обсудить окружающих. Постепенно пациент «сдает позиции», становится контактнее, «раскрывается» перед доброжелательной медсестрой (не стоит забывать, что женщина часто не воспринимается как источник угрозы). В результате врачи (и не только психиатры) получают необходимую информацию и могут исподволь склонить больного к лечению, донести или навязать ему объективную точку зрения на ситуацию. Существуют специальные сестринские журналы наблюдения за больными, где внимательные палатные медсестры фиксируют особенности поведения и высказываний особенно тяжёлых или «острых» ­душевнобольных.

Целитель и гонитель

Только не подумайте, что «коварные» доктора используют сестер в качестве шпионов и следят за каждым шагом больного. Жизнь в любом стационаре предполагает нормальное межличностное общение медиков и пациентов; у людей формируются вполне обычные симпатии и антипатии, выстраивается микроклимат человеческого социума. Мы сталкивались с ситуациями, когда медицинский персонал проявлял к пациентам чувства жалости, сострадания, симпатии или же неприязни, презрения, отвращения — в соответствии с поведением самого больного, его жизненной ситуацией… Я не раз видел, как тяжело больных, умирающих пациентов медицинские сестры не упускали из виду ни на мгновение, сидели у койки ночами, выкармливали с ложечки, обтирали и перевязывали ежечасно; даже покупали за свои деньги лекарства или лакомства — чтобы поддержать человека, порой на грани жизни и смерти. Я глубоко убежден, что умная, опытная сестра способна «переплюнуть» иного эскулапа и самостоятельно исцелить ­больного.

Отношение пациентов к разным типам медицинских сестер — как правило, соответствующее.

Белоснежка

Накануне праздника Рождества один из новых пациентов нашего психиатрического отделения попросил разрешения искупаться в проруби. Дежурная сестра сразу же ответила отказом: больной страдал тяжелой формой эпилепсии, ему и в обычную воду стоило входить с осторожностью, а резкое погружение в ледяную купель было бы похоже на «русскую рулетку». Больной настаивал, упирая на силу своей веры и крепость духа; сестра свое дело знала и не уступала ему в упрямстве. Слово за слово — внезапно эпилептик сдавил горло женщины крепкими ­ручищами.

Это происходило на моих глазах: я находился в другом конце длинного коридора. На мгновение я застыл; затем рванулся на подмогу коллеге, перепрыгивая через койки, спотыкаясь и поскальзываясь. Коридор, казалось, — стал бесконечным. Когда я достиг цели — все уже было кончено. В хорошем смысле. Тщедушный больной-хроник, мирно лежавший на соседней кровати, мертвой хваткой вцепился в агрессора, чуть ли не вдвое крупнее его; замотал ему голову простыней и повалил. После чего сказал несколько теплых слов спасенной медсестре, лег на место и вновь погрузился в себя. А сестру уже окружили плотным кольцом пациенты, готовые ее защищать. Эпилептика пришлось перевести в другой корпус, поскольку больные ясно намекнули: «Мы те покажем — наших обижать!..». Понятно, что отношение больных к медсестре было небеспричинным: добрый и порядочный человек вправе рассчитывать на любовь ­ближних.

Атаманша

Случались и обратные ситуации. Молодая медицинская сестра, оставаясь дежурить ночью в отделении, через некоторое время почувствовала себя полноправной «хозяйкой». Бремя уборки и хозработ она возложила на плечи больных. Пациенты мыли пол, чистили туалеты, раздавали пищу. Они даже делали друг другу уколы. В это время «королева» с несколькими «избранными» из числа младшего медперсонала и пациентов (!) — преспокойно алкоголизировалась и предавалась еще кое‑каким излишествам. Несогласные пациенты рисковали буквально получить «в глаз» от приближенных «вассалов». Мы, врачи, некоторое время пребывали в счастливом неведении, зарывшись в своей бесконечной писанине. Знал бы я тогда, сколь избирательно выполняются сделанные мною накануне назначения ­препаратов!

Негодяев подвели их беспечность и вероломство: несколько больных устроили настоящее восстание с рукоприкладством; наутро следы преступления были налицо. Буквально. Справедливость восторжествовала, «сестрам досталось по серьгам» (до сих пор убежден, что наша «звезда» легко отделалась), однако и осадочек остался: после таких выходок начинаешь смотреть с недоверием даже на нормальных, достойных ­людей.

Фея-крестная

В стационарном психиатрическом отделении, где я работал, до сих пор трудится медсестра, славная своим уникальным даром: ни одному, самому тяжелому и безнадежному больному не удалось покинуть наш мир во время ее дежурства. Сами больные ­посмеиваются:

— С N… — как у Христа за пазухой, даже и захочешь, помереть не ­даст!Мы с коллегами, было дело, тоже выпытывали: приколдовываешь, небось? На что не раз с хохотом были посылаемы к черту. Так или иначе, всех эта ситуация устраивает: больные у нее упорно ­выживают!

Федора

Однажды мне довелось получить нагоняй от начальства за «чрезмерно недипломатичную» воспитательную беседу с дежурной сестрой. Эта дама «догадалась» отвести пациента с подозрением на пневмонию в рентген-кабинет — в одном пиджачке на голое тело. Всё бы ничего, если бы на дворе было лето, но в ноябре… Самое грустное, что медсестра умнее после этого не стала, хоть и признала вину. «Ничего, — утешали меня коллеги. — Зато она расторопная!».Впрочем, за ней водилось еще немало чудачеств. Уже много лет в качестве анекдота ходит по больнице такая история, приключившаяся с ­«Федорой».

Сестре поручили снарядить шприц для инъекции и, когда всё будет готово, — пригласить в процедурный кабинет врача. Прошло пять минут… Десять… Двадцать… Заинтригованный доктор решил выяснить причину задержки. Войдя в «процедурку», коллега увидел спину нашей Федоры, стоявшей у процедурного столика с наполненным шприцом в одной ­руке.

— Марья Ивановна… — обратился к ней врач, — а что, ­собственно…
— А?! Кто здесь?! — завопила ­медсестра.

Марья Ивановна спала… Спала, стоя со шприцом в руке, даже не особо изменив положения тела… Не склонив головы!.. Пока не спугнул ­врач.

Коллега был настолько обескуражен, что не нашелся даже, что ­сказать.

— Ну… я и не знаю просто… — разводил он ­руками.

Впрочем, даже Марью Ивановну (имя, конечно, выдумано мною) — в отделении ценили и берегли. Если не за ум, то, по крайней мере, — за исполнительность. При кадровом дефиците в нашей отрасли — даже такие экземпляры нужны и полезны! При надлежащем ­присмотре…

Историй и ситуаций, подобных этим, — бесчисленное множество; любой доктор может привести массу случаев и «анекдотов в тему» из своей практики. Я же, подводя итог, хочу искренне признаться в любви медицинским сестрам — тем, с кем работал и работаю сам, и тем, кого не знаю лично. Без людей этой профессии, действительно тяжелой и неблагодарной, я не могу представить себе нормальной жизни медицинского учреждения и простого ­врача.