Илларион Бойко

Фото: Ольга Вилисова

Жизнь – это бесконечная череда изменений и практических уроков. Будучи опытным терапевтом, кандидатом медицинских наук и преподавателем кафедры медицинского института, Илларион Бойко, директор по коммерции и логистике «Никомед» в составе «Такеда», отправился работать в крупный центр Академии наук во Вьетнаме и понял, что его знаний недостаточно: «Мы работали с такими заболеваниями, как тропическая малярия, лихорадка Денге и др., о которых знали разве что из монографий. На месте стало понятно, что теория – это одно, а практика с профессиональными вьетнамскими врачами – это совсем другое: за три года об “экзотических” болезнях узнал столько, сколько не изучил бы “за партой” за много лет. В новой для меня сфере деятельности – коммерческой – также пришлось учиться многим практическим навыкам: другим видам коммуникаций, внутренних и внешних, маркетингу и продажам. Многое из того, что я изучал ранее, оказалось не вполне нужным. И это нормально: другие времена, “другие песни”. Надо знать, к чему ты стремишься, слушать себя и быть самим собой, формируя новые компетенции, радуя себя, родных и коллег».

Досье КС:

Илларион Бойко

Город: Москва.

Должность: директор по коммерции и логистике «Никомед» в составе «Такеда». Увлечения: история и живопись Западной Европы, долгое морское плавание, общение с интересными людьми.

КС: Начнем с приятного – студенческих воспоминаний. Было ли такое, что Вы за две ночи пытались освоить программу полугодового курса?

Илларион: Как и у всех студентов, наверное, у меня были те дисциплины, которые изучались систематически, но были и те, по которым в итоге просто нужно было сдать экзамен. И вот как раз к таким экзаменам готовился за несколько ночей. Само собой, этого времени даже на просто прочтение всего материала было маловато – поэтому были и бессонные ночи с крепким чаем, и шпаргалки. Обращалось внимание и на то, как именно вопросы были сбиты по билетам: если все выучить было невозможно, одна треть готовилась на пятерку, еще одна – на четверку, и последняя треть (как правило, самая объемная) готовилась так, чтобы не получить двойку. Я перед собой поставил задачу более сложную: как и мой отец, уролог, заслуженный врач России, хотел окончить вуз с отличием. Удовлетворительные оценки делали достижение этой цели невозможным.

КС: И Вам удалось ни разу ее не получить?

Илларион: Нет, один раз мне все-таки хотели поставить тройку. Я сказал – ставьте двойку, ведь только в этом случае была возможна пересдача. В итоге я получил красный диплом. Со временем защитил докторскую диссертацию по инфекционным болезням и иммунологии, получил ученое звание профессора. Научная цель была достигнута.

КС: Быстро ли «выветривались» знания, которые приходилось в себя «впитывать» в короткие сроки?

Илларион: Да, но ведь и задача перед нами стояла кратковременная – сдать экзамен. И это, кстати, очень важно – видеть, что тебе нужно на всю жизнь, а что тебе пригодится только завтра – и можно об этом забыть. То есть, если Вы спросите, что я помню из гистологии, я скажу: сохранились только общие знания, многие нюансы стерлись из памяти. Если вдруг возникнет необходимость – вспомнить пройденное не всегда получится, скорее всего, нужно будет учиться заново. Кроме того, даже в «консервативных» науках происходит развитие, появляются новые данные. Важен постоянный синтез теории и практики.

КС: А были ли предметы любимые, но, как оказалось в дальнейшем, бесполезные?

Илларион: Мне нравилась хирургия. Будучи студентами, мы участвовали в операциях как члены хирургической бригады, а потом курировали больных, и мне нравилось, что человек, изначально больной, после операции опять становится здоровым, полноценным – то есть получалось, что хирург своими руками дарует пациенту здоровье и, соответственно, счастье, избавляя его от боли и страданий. Это мощный, эмоционально-позитивный акт. Искренняя благодарность пациентов повышала самооценку, дарила удовлетворение от работы. Я очень хорошо помню это ощущение, даже по прошествии стольких лет.

Год тому назад я закончил обучение по программе МВА (Master of Business Administration) в Стокгольмской Школе Экономики. Домашние задания на английском языке были огромными: объем специализированного текста достигал 400 –500 страниц, его надо было изучить за три недели, и при этом основная работа и семейные обязанности оставались такими же, как и прежде. Через некоторое время стало ясно, что все подряд читать невозможно, да и не стоит – нужно выбирать главное, ключевое. Умение найти и запомнить то, что важно, «проскользить» по остальному материалу и тут же забыть его – это один из элементов обучения, формирующий навык работы с обширной информацией в условиях временного цейтнота. Умение забывать ненужное – это большой дар.

КС: Сегодня образование ускорилось – на то, на что в вузах раньше отводили пять лет, теперь отводят четыре года. Как Вы думаете, почему так происходит?

Илларион: Я думаю, ответ на этот вопрос следует начать с того, что раньше в высшем медицинском и фармацевтическом образовании было два условных направления – практическое и научное. В первом случае делали упор на те дисциплины, которые пригодились бы специалисту в сфере диагностики и лечения, работе в аптеке, а предметам теоретического плана уделяли меньше внимания. Научно-исследовательской деятельностью, как правило, занималось меньшее количество выпускников вузов. Сейчас у нас все образование приобрело более прагматический толк, и его фундаментальные основы – биохимия, физика, биология, фармакокинетика и др. – в общем имеют второстепенное значение, если специалист не собирается заниматься этим в научном и практическом плане. То есть, если человек планирует работать, допустим, в аптеке, его интересуют абсолютно практические навыки и приемы, которые необходимы для того, чтобы с работника первого стола двинуться дальше по карьерной лестнице, и его образование ориентируется на эту потребность.

КС: Но это же всегда считалось основой медицинского и фармацевтического образования?

Илларион: А вы не замечаете, что потребность в широких знаниях в медицине и фармакологии резко падает? Глубокая узкопрофильная специализация – тенденция времени. Сейчас в фармацевтических компаниях становится меньше людей с медицинским и фармацевтическим образованием, опытом работы по основной специальности. Потому что те навыки, умения и компетенции, которые они получают в вузе, часто оказываются менее важны, чем компьютерная грамотность, знание принципов коммуникации, ораторского мастерства или переговорного процесса. Продолжительность визитов консультантов компаний-производителей становится все короче – около 5–7 минут. Не стоит говорить об официальных ограничениях, вводимых на контакты представителей и врачей в нашей стране. Многое ли можно успеть за такой короткий временной промежуток? Нужны ли здесь глубокие специализированные знания? Очевидно, не всегда. Кроме того, все больше информации появляется в Интернете, даже специализированные книги и журналы в бумажном виде постепенно уходят в прошлое. Информационный поток будущего будет другим, менее персонифицированным. Дистанционное обучение, самообразование, вебинары, телеконференции, социальные и профессиональные сети будут приобретать все большее влияние.

КС: Как в связи с этим складывается ситуация на рынке специалистов?

Илларион: Если говорить о ситуации на нашем рынке специалистов в целом, в нашей отрасли был период, когда уровень доходов в коммерческой фармацевтике был выше, чем в медицине, соответственно, была возможность выбора кандидатов с медицинским и фармацевтическим образованием. Сейчас, в связи с тем, что уровень дохода врачей стал выше, из соискателей с различным образованием и опытом, часто не профильным, выбираются лучшие. С другой стороны, по результатам опросов в фармацевтических вузах, лишь половина выпускников идет работать по специальности – остальные избирают другой путь. Эта ситуация сложилась не вдруг, ведь вопрос образования тесно связан с направлением развития страны: вряд ли кто-то знает, сколько и каких специалистов потребуется через пять лет. В результате, многие молодые специалисты получают знания, не особенно нужные на тех должностях и позициях, на которых они в итоге начинают работать. Преподавая в Санкт-Петербургской химико-фармацевтической академии и в Московской медицинской академии имени И.М. Сеченова (сейчас Первый московский государственный медицинский университет имени И.М. Сеченова) и общаясь со студентами, я не мог не заметить, что студенты стараются компенсировать недостаток информации о практическом бизнесе: лекции по этому поводу всегда вызывают живой интерес. Связь высшей школы и бизнеса должна быть более системной и последовательной, так как теория без практики «мертва».

КС: Фармкомпаниям, набирающим неспециалистов, зачастую приходится доучивать их в короткие сроки. Как вы с этим справляетесь?

Илларион: Нас это не пугает. У нас в компании существует тренинговый отдел, который осуществляет обучение вновь прибывших специалистов тому, что компания считает нужным им преподать. Полностью готовых к работе людей нет – мы должны взять наиболее подходящих нам сотрудников, а потом сделать «тюнинг» – довести уровень их умений до тех ожиданий, которые у нас есть. Пройдя систему обучающих семинаров, наши специалисты получают компетенции и знания, необходимые для выполнения их обязанностей.

КС: Сколько времени уходит на такой «тюнинг»?

Илларион: Это сложный вопрос, я даже считаю, что он не совсем правильно поставлен. Когда работник проходит обучение, качество выполнения им функций становится лучше, но это не значит, что до этого он не мог их выполнять – мы ведь взялись его учить, потому что видели в нем потенциальные способности к обучению, и он начал работать одновременно с его прохождением. Это как игра на фортепиано: на начальном этапе нужны лишь музыкальный слух, терпение и трудолюбие, все остальное приходит с практикой, и сколько времени займет такое обучение – зависит от человека. Есть очень способные люди, которые четко нацелены на результат: например, человек начинает свою карьеру медицинским консультантом, а затем очень быстро «расцветает», демонстрируя заинтересованность в личном развитии, расширении зоны своей ответственности и влияния при работе с врачами, дистрибьюторами или аптечными сетями, стремление сделать больше, чем от него ожидают в данный момент. Такие специалисты не остаются незамеченными, и имеют большие перспективы продвинуться выше как внутри нашей компании, так и вне ее.

КС: Если от человека с непрофильным образованием потребуется решение нетипичных задач, находящихся на стыке медицины и фармакологии, не скажется ли недостаток его знаний на результате?

Илларион: Я думаю, уровень глубины знаний, необходимый для успешной работы, остается, просто «передвигается» с уровня медицинского консультанта до уровня специалиста по продукту: над каждым медицинским консультантом есть супервайзер, продакт-менеджер, директор по маркетингу. Кроме того, существуют практические специалисты, работающие в больницах и институтах профессора, которые обладают глубокими знаниями в своей области и при необходимости приходят на помощь – консультируют, советуют. Если же речь идет о карьерном росте медицинского консультанта, для успешного продвижения по службе ему нужно будет освоить иностранный язык и получить знания практического маркетинга. Возьмем зарубежный опыт: за рубежом на позиции представителя фармацевтической компании практически никогда не работает сотрудник с высшим фармацевтическим или медицинским образованием. Это всегда или среднее специальное образование, или техническое, или среднее педагогическое. В этом нет ничего плохого, ведь задачи, которые решают такие специалисты, не требуют глубокого знания предмета, в отличие от написания монографии или статьи.

КС: Что должно указать специалисту на то, что знаний, которыми он обладает, недостаточно?

Илларион: Обычно есть руководитель, который подсказывает работнику, какие навыки и компетенции ему надо развивать. С другой стороны, сам сотрудник часто чувствует, в чем ему следует углубить свое понимание – это двустороннее сотрудничество. При приеме на работу к специалисту предъявляются совершенно четкие требования, и если ему не хватает каких-то знаний, он должен их дополучить, иначе он не справится с предлагаемыми задачами. Жизнь достаточно жестко определяет, что нужно для того, чтобы быть успешным: если человек хочет сделать шаг вперед, тогда ему, конечно, нужно учиться дальше. Знания эти могут быть получены практическим путем, или, к примеру, путем посещения курсов, участия в каком-то совместном проекте с маркетингом. Но, опять же, знания – это не все: в тебя должны поверить, прежде чем поручить какое-либо направление или проект.

КС: Выстраивая отношения в коллективе, все надеются на собственные силы. Могут ли тут быть полезны тренинги?

Илларион: Вы знаете, мне очень нравится мысль о том, что птицу не учат основам аэродинамики: когда она становится взрослой, она просто расправляет крылья и летит. Это у нее внутри. Вы не сможете научить человека строить отношения в коллективе, если он не склонен к образованию таких отношений в принципе. Допустим, программист может быть общительным, но, как правило, это самодостаточные интроверты, которым для успешного выполнения работы нужен лишь компьютер и достаточное количество времени.

КС: Развивая эту мысль, можно и бизнес-образование признать бесполезным: у человека или есть задатки руководителя, или их нет.

Илларион: Прямой связи между получением знаний или степени MBA и повышением по службе нет. Однако это не значит, что бизнес-образование вообще бесполезно – на определенном этапе без него не обойтись, ведь цель человека, его приобретающего, – получение знаний, необходимых для перехода на следующую карьерную ступень. Образование само по себе не делает тебя руководителем, но помогает руководить более эффективно. Можно, конечно, сначала получить бизнес-образование, а потом занять руководящий пост, но чаще бывает наоборот: у человека появляется идея того, что он хочет сделать, потом он привлекает людей, которые ее разделяют, и они вместе начинают претворять эту идею в жизнь, идут путем проб и ошибок, в процессе – учатся, а если возникает необходимость получения специального образования – просто получают его, вот и все. Многие менеджеры нашей компании никогда не думали, что будут занимать ту или иную позицию: если бы мне много лет назад сказали, что я буду работать в крупной международной фармкомпании на коммерческой должности, мне бы это показалось нелогичным. Между лечением больных, преподаванием в Высшей школе с одной стороны и логистикой, продажами, коммерческой стратегией с другой стороны, существует очень большая разница. Все должно прийти вовремя: желания, устремления, реализация и знания.

КС: Можно ли доверять курсам, которые предлагают развивать какой-то навык за два дня или за неделю?

Илларион: Все зависит от того, каков объем того, что вам нужно усвоить. Например, вы хотите научиться работать в какой-либо компьютерной программе: приходите на курсы, вам рассказывают базовые принципы, несколько дней тренировок с наставником – и вы уже работаете в ней на уровне среднего пользователя. Это, в общем, нормально. А если вас обещают за неделю обучить английскому – неплохо было бы соотнести объем курса и сроки. Опять же, следует оговориться, что обучение – это очень индивидуальный процесс: многое зависит от уровня подготовки, способностей, желания обучаться и того, что за этим следует. Один мой приятель из другой индустрии очень средне знал английский язык. Ему сказали: есть очень хорошая престижная должность, работать придется много, в основном с иностранными партнерами. Компенсационный пакет будет исключительно достойным. Через полгода освобождается эта позиция, и если ты будешь знать английский язык, разговорный и письменный на достойном уровне – готовы взять тебя, поскольку всем остальным параметрам ты соответствуешь. Ставки были высоки. Мой друг уволился с работы, заключил индивидуальный контракт с профессиональным преподавателем языка. Занимался с ним по 6–8 часов в день. Через полгода знания языка были на ожидаемом работодателем уровне. Он получил то, что хотел, сделав все возможное, чтобы этого добиться. Правильная мотивация, возможность, усилие, видение цели и вера в себя во многом предопределяют успех.

КС: Говорят, что после определенного возраста усвоение нового снижается. Есть ли у обучения «возраст»?

Илларион: Моя знакомая, работающая с детьми школьного возраста, рассказывала, что практически все дети, уехавшие по обмену в Италию, через три месяца возвращались и разговаривали между собой на итальянском и русском языках – для них не было разницы. У детей, в отличие от взрослых, нет психологического барьера при изучении языка, они не думают «о, тут я сказал неправильно» или «меня не поймут». Они просто общаются, как могут, пробуют варианты – и в итоге, осваивают все быстрее. Если взрослые сумеют сохранить это отношение к обучению – им тоже все будет даваться легко, в любом возрасте. Не надо бояться ошибиться в действии – нужно бояться пассивности, бездействия, отсутствия желания. Кстати, об итальянском: однажды известного режиссера Андрея Кончаловского спросили, над чем он работает в личном плане, и он ответил: «Изучаю итальянский язык». Корреспондент прокомментировал в том смысле, что понятно, у Вас большой дом в Тоскане, виноградники, надо ведь как-то общаться с соседями… «Да нет, – ответил Кончаловский, – не в этом дело. Просто пока ты учишься – ты молод». И знаете, я вполне с этим согласен: ты живешь, пока учишься, и молод, пока учеба доставляет тебе радость.