Николай Иванников

Кабинет главного врача московского роддома № 1 находится на первом этаже, совсем рядом со входом. Приветливый секретарь просит подождать, пока доктор закончит прием пациентов. Наконец, появляется высокий стройный мужчина в медицинской форме. Николай Юрьевич излучает такое мощное обаяние умного и брутального мужчины, что куда там киношным докторам Хаусу и доктору Брагину.

Изменилось ли что‑то существенно в акушерстве за 25 лет вашей работы?

Изменения произошли очень значительные. Во-первых, в подходах. Поскольку сейчас наше государство нацелено на поддержку материнства и детства, то здоровье матери и будущего поколения в медицине приоритетно.

Появилась перинатальная диагностика. Еще не так давно ее просто не существовало. Женщина вынашивала беременность и «что родится, то и родится». Сейчас действуют государственные программы, по которым каждая пациентка обязана пройти перинатальную диагностику с целью раннего выявления патологии плода для коррекции или прерывания беременности. Это необходимо, чтобы в стране рождалось здоровое поколение.

Есть ли изменения в тактике ведения родов?

Во-первых, расширились показания к кесареву сечению в интересах плода. Это принципиально важно. Раньше, когда женщина рожала, главное было родить. Кого родит, уже второй вопрос. Сейчас на первом месте стоит положительный результат родов, поэтому расширились показания к кесареву сечению со стороны ребенка. То есть, если мы видим, что ребёнок в утробе страдает, то женщине делается кесарево сечение по расширенным показаниям.

Во-вторых, широкое использование эпидуральной анестезии. В третьих, простогландиновые гели, которые нежно и мягко стимулируют роды.

Вспоминаю случай, который рассказывала подруга. После рождения двойни у нее началось сильное кровотечение, готовились к удалению матки. Но врач-акушер кулаками прижала живот к позвоночнику. Кровотечение остановилось, и подруга, к счастью, не лишилась своих детородных органов.

А сейчас какие существуют эффективные приемы остановки кровотечений?

Да, раньше мы пользовались очень эффективными, но всё же дедовскими методами. Врач обескровливал матку, прекращая кровоток по магистральным сосудам, пережимая их с помощью своих рук. Но если с худенькой пациенткой этот прием был эффективен, то со стокилограммовой дамой результат получить было трудно.

Сейчас же в продвинутых медицинских учреждениях существует ангиографическая методика остановки кровотечений. Это делается таким образом: временно ставится баллон, например, в общей подвздошной артерии, и надувается, прекращая кровоток в сосудах матки. Потом баллон сдувается и удаляется.

И кровь не переливаете, как раньше, литрами?

Да, вот, кстати, еще одно новшество, совершенно незаменимое для акушерства-гинекологии. На сегодняшний момент кровь практически никому не переливаем, или это бывает крайне редко.

Когда у пациентки возникает кровотечение, применяется аппарат Cell-saver. С его помощью собираем кровь, «откручиваем» ее в аппарате и возвращаем назад. А раньше, пока эту кровь где‑то достанешь, пока разморозишь, пока плазму подготовишь... Слишком большая потеря времени, в течение которого состояние больной может ухудшится. В случае с аутокровью всё происходит в онлайн-режиме: включаешь аппарат, собираешь кровь, тут же она откручивается и сразу возвращается назад. Раньше в таких случаях кровопотеря составляла примерно пять литров, а сейчас она минимальна. Это важнейшая новая методика в акушерстве.

Николай Юрьевич, а административные дела,которыми вы занимаетесь как главный врач, не мешают ли практической работе?

Хочу сказать, что традиционно не только в Москве, но и по всей России акушерство отличалось от других дисциплин тем, что руководителями акушерских стационаров всегда были именно практикующие врачи. Так видело этот вопрос Министерство здравоохранения.

Если главный врач поликлиники, многопрофильного стационара, прежде всего, администратор, менеджер и экономист, то главными врачами всех родильных домов являются именно реальные врачи — те, которые стоят за операционным столом. Самые сложные операции, естественно, делаю я. Кстати, сейчас в порядке реорганизации медицины нас объединили с крупными многопрофильными стационарами, и главные врачи роддомов перестали быть главными врачами. Теперь мы заместители главных врачей крупных больниц по акушерству-гинекологии и руководители филиалов, то есть с нас снят ряд административных функций, что наверняка благотворно отразится на лечебной работе.

Московский роддом № 1 — «пафосное» место. Наверняка к вам обращаются жены чиновников, московская элита. Как эти женщины ведут себя по сравнению с обычными роженицами?

На самом деле, всё зависит от человека, сложно проводить параллели. Если брать, как сейчас модно говорить, гламурные места, то это, скорее, перинатальные центры на Севастопольском шоссе и в Лапино. Основная часть знаменитостей рожает там.

Провести статистику и сказать, что жены городских начальников какие‑то особенные, сложно. Женщина в родах остается таким же человеком, каким бывает в жизни. Это серьезное испытание в жизни, поэтому по поведению в родах можно понять, что она из себя представляет в человеческом плане. Бывают среди «крутых» прекрасные адекватные люди и наоборот. Всё зависит от человека персонально. Обобщать нельзя.

А друзья обращаются к вам, если готовятся стать родителями?

Конечно, обращаются. Никогда не отказываю, если могу помочь. Сказать, что это как‑то мешает в работе, нельзя. Раньше я чаще принимал непосредственное участие в родах, но теперь рождаются в основном внуки друзей, поэтому я лично уже не присутствую.

А женщина «с улицы»теоретически может попасть на роды, которые проводит главврач?

Такие случаи бывают, если это какой‑то эксклюзив, сложная патология. Тогда неважно, откуда роженица пришла. Всё зависит от тяжести случая, а не от социального статуса женщины.

А можете подсчитать, сколько родов вы приняли?

Если работаю уже 25 лет, дежуря по пять-шесть раз в месяц, то в среднем по 20 родов за дежурство. За месяц получается около сотни, в год — около тысячи. Получается, что было где‑то семнадцать тысяч родов, на которых я непосредственно присутствовал. А в целом наш роддом принимает сейчас где‑то 7,5 тысяч родов в год.

Значит, ваши руки приняли примерно 17 тысяч новых жизней?

Если брать новые жизни, то их будет больше (улыбается). Ведь часть беременностей многоплодные.

Обычные люди испытывают восторг при виде новорожденного младенца, даже от одних фотографий, а для вас это рутина?

Безусловно, к любым эмоциям привыкаешь. Но в нашей специальности (второй такой просто нет) человек за свой тяжелый труд получает невероятную энергетику, наблюдая эмоции мамы при первом знакомстве с новорожденным малышом.

Но ведь и трагические случаи бывают. Как справляетесь, если приходится говорить родственникам о том, что результат не тот, который они ожидали?

Очень тяжело сознавать, что ты не смог помочь малышу появиться на свет. И тогда действительно трудно общаться с пациенткой и ее родственниками. Никакого алгоритма действий нет, всё очень индивидуально. Чаще всего в таких случаях приходится говорить с родственниками мне как руководителю роддома, утешать их, как‑то успокаивать.

Даже в тех случаях, когда этот исход предсказуем в конкретной ситуации — когда погибают глубоко недоношенные или глубоко нездоровые дети — привыкнуть к этому невозможно. Поэтому часто мы выступаем именно в роли психологов, чтобы объяснить, рассказать, поддержать.

Представляю, сколько это требует нервных затрат. «Выгорание» не наступает?

Нет, не наступает потому, что снова идешь на роды и снова получаешь положительный результат после тяжеленной работы. И этот результат, новорожденные дети, — высшая награда, которую можно получить, это эмоции, которые нас «питают».

В роддоме есть программа «партнерские роды». Как ведут себя мужья?

Всё бывает, конечно. В обморок падал и боевой чеченский командир от вида капли крови своей жены (смеется). Но в целом мужья на родах не мешают. Сейчас это отработано, большинство пар ориентировано правильно.

Я «за» партнерские роды, потому что это позволяет избежать проблем доверия, контроля. Человек видит, как серьезно занимаются его женой, как уважительно с ней общаются. А вот когда этого присутствия нет, и сведения о родах взяты из сплетен, из Интернета, то отношение может быть предвзятым. Жалоб и претензий после партнерских родов, как правило, не поступает. Все вопросы решаются в процессе, что помогает нашей работе.

Вы отец четверых детей: три дочки и сын. Что делает акушер, когда его жена отправляется в роддом?

Старшая дочь родилась, когда я был еще студентом, тогда меня никто и на порог роддома бы не пустил. Трое младших детей рождены в обычных естественных родах. Я привозил жену на роды, и появлялся, когда малыш уже родился. Роды принимала дежурная бригада, вернее, акушерка. Нормально протекающие естественные роды — совсем не врачебная функция.

В нашей стране за роды отвечает врач, но во многих странах во время обычных стандартных родов врачи вообще не подходят, это функция хорошо подготовленного среднего квалифицированного медперсонала.

Кто‑нибудь из ваших детей выбрал медицину?

Да, Алексей Николаевич Иванников учится на врача, сейчас он хочет стать хирургом. Но окончательно определится после окончания института, когда выберет специализацию.

У вас уже три внука. Как вам роль дедушки?

У меня же самого две маленькие дочки, поэтому времени часто видеться с внуками нет. Но, думаю, меня это ждет впереди, ведь кроме старшей дочери и остальные трое детей, надеюсь, подарят мне внуков.

Есть ли уже мечта для «золотого» возраста?

Понятно, что человек всегда должен работать. Он может не принимать роды, не копать огород, но работать обязан. Нельзя жить и не работать. И чем старше человек, тем больше он должен работать головой. Полноценной жизнью живут именно высокоразвитые люди, особенно творческих профессий.

Например, режиссер Любимов прожил до 97 лет и был до последнего действующим режиссером. Продолжительность жизни, несмотря на то что она генетически детерминирована, совершенно четко зависит от интеллекта человека. Так что хотелось бы успеть написать мемуары не только о работе, но и о жизни в целом.