Солнце, море, пляж, аптека

Вчера поздно пришла с вечерней смены, а сегодня рано утром вставать и идти в утреннюю. Еле открываю глаза. Чашка кофе, душ, погладить кота, давно смирившегося с моим режимом и отказывающегося вставать вместе со мной даже ради еды, — и в дорогу. Маршрутка, куча народа, ну куда все едут так рано? Раздражает буквально всё, хочется спать, тишины, и просто чтобы не было вокруг ­людей.

Иногда я мечтаю, как уеду на море, возьму самый дальний лежак, огорожусь от всех и не буду ни с кем разговаривать. Буду только есть и загорать. Любой, кто работает с людьми, прекрасно меня поймет. Каждый день я ежеминутно переключаюсь с одного темперамента клиента на другой. Кому‑то подробно рассказываю о препарате на простом доходчивом языке, кто‑то важностью вида заставляет меня сыпать терминологией, кому‑то нужно объяснить, чем стерильный бинт отличается от ­нестерильного…

Сложно не сорваться и не высказать свое недовольство — мужчинам, не знающим возраст своих детей, бабушкам, пишущим названия препаратов на огрызках бумаги, молодым девушкам, начитавшимся в Интернете и ищущим несуществующие препараты. Вернее, они существуют, но не в России! А пришедшие за детским питанием умиляют просьбой найти что‑нибудь «повкуснее». Всё, запас терпения кончился, пора в ­отпуск!

«К черту все и вся!»

К этому крику души присоединился и голос разума. Поеду на Южный полюс, к пингвинам! Они молчат, и людей там нет, и аптек тоже! Но в Антарктиду я все‑таки не поехала, решив ограничиться путевкой на море. Чемодан собирала со слезами счастья на глазах, периодически срываясь на восторженный ­писк.Ехать предстояло в поезде. Не беда, высплюсь, — думала я, и запрыгнула в вагон. Счастье было недолгим. Соседями оказались две пенсионерки и парень, гремящий пакетом с бутылками пива. Очевидно, он ожидал компанию повеселее. Первый час ехали молча, каждый погруженный в свои раздумья. Парень, представившись Дмитрием, предложил выпить за знакомство, но его никто не поддержал, и Дмитрий пошел искать компанию в других ­купе.

И тут я сделала глупость. Самую большую глупость, исправить которую не было возможности. При разговоре о том о сем одна из пенсионерок спросила, чем я занимаюсь. Получив ответ — работаю в аптеке, бабушка вмиг расцвела, и понеслись вопросы….

— А вот я пью эналаприл, а давление не снижается, а что делать? А не пить ­страшно.

Ее соседка тут же подхватила, сунув мне под нос свой запас ­лекарств:

— Вот-вот, без таблеток теперь никуда! Вот посмотри мою аптечку, это забыла — от ­чего?

Я вяло стала отбиваться от вопросов, понимая, что до конца пути от меня не отстанут. Уже пожалела, что не пошла пить пиво с Димой, и мягко пыталась отстраниться от разговора. Куда там! Пенсионерки наперебой старались «похвастаться» болезнями поинтереснее, по очереди показывая те или иные части тела и доставая ­таблетки.

Устав от доводов, что всё это лучше показать врачу, что только он может установить диагноз и правильно подобрать препарат, я притворилась сонной и попыталась уснуть, мысленно проклиная, что сказала о своей профессии. Но спать мне не давали и всё бубнили над ухом, уже вспоминая соседей и родственников с их болячками. В следующий раз скажу, что я бухгалтер. Никто и вопроса не ­задаст.

Сапожник без сапог

Мы доехали. Поезд прибыл на станцию, я вне себя от радости схватила сумку и вышла на перрон. Вдохнула запах моря. Только добравшись до отеля, сразу нацепила купальник и побежала на пляж. Счастью не было предела. Довольная, я растянулась на полотенце и тихонько задремала. Проснулась от того, что маленький мальчик, пробегая мимо, попал в меня водой из пластмассового пистолета. И — о, ужас! Я поняла, что сгорела. Так устала с дороги, что проспала часа два. Причем не на животе или спине, а ­боком!

Слава богу, взяла с собой средства от ожогов, и, прибежав в отель, старательно намазала правую половину своего тела. Одна рука была белой, а другая красной. Ужас! Ну, это только я так могу. Пока все красиво загорают, вытянув ножки, мне предстоит загорать на ­боку!

На следующий день новая напасть: я отравилась и не могла выйти из номера. Просидев в ванной почти сутки, поняла, что препараты, привезенные с собой, меня не спасают. Сапожник без сапог! Нужно было немедленно идти искать аптеку. Кое-как выбралась из номера и стремительно (насколько позволяло состояние) отправилась на поиски родных и знакомых до боли букв на ­вывеске.

Благо аптека была близко. Внутри прохладно и абсолютно пусто. Около кассы сидела молодая девушка с наушниками в ушах и журналом в ­руках.

— Здравствуйте! — начала я, на ходу вспоминая, что в клиентах раздражает больше всего и чего стоит избегать. — Мне нужен препарат «Энтерофурил» 200 миллиграмм в ­капсулах.

— А? — протянула девушка, с неохотой вытащив из одного уха наушник. — ­Чего?

На секунду оторопев, я снова повторила свою просьбу. Девица вздохнула, отложила журнал и посмотрела на полки сзади. Медленно подошла к шкафу с табличкой «антибиотики», и вяло прошлась глазами по ­полочкам.

— Простите! — не удержалась я. — Вы не там ищете! Это в кишечных, ­противомикробное!

— А? А! Точно! — воскликнула девушка, и пошла искать к другим ­полкам.

Чувствуя, что мне становится хуже, я поискала глазами витрину с препаратами и, найдя нужное, ­обрадовалась.

— Вот он! Давайте с витрины снимем, потом ­найдете!

— Ладно, — ответила девушка, покладисто щелкнула по препарату сканером и сунула наушник обратно в ­ухо.Расплатившись, я вышла на улицу. Надо же, девушке, очевидно, совсем наплевать на аптеку — после моего ухода она и не подумала начать искать препарат или хотя бы почитать инструкцию. Хотя надо отдать ей должное — не стала ругаться, что я ее поправляла, тоже ведь ­неприятно…

Оставшуюся неделю я купалась, загорала, ела фрукты и много-много спала. А под конец отпуска поняла, что соскучилась. Соскучилась по людям, по запахам аптеки, по белому халату. Всё‑таки фармацевт, это не профессия — это состояние души.