Пока спит фармация

Досье КС

Самвел Григорян

Город: Москва

Окончил с отличием фармацевтический факультет ММА (ныне Первый МГМУ) им. И. М. Сеченова. Более десяти лет работает в отраслевых ­­СМИ.

В длинном ряду знаменитых писателей, получивших медицинское образование и работавших врачами, — Антон Чехов, Викентий Вересаев, Уильям Сомерсет Моэм, Михаил Булгаков, Станислав Лем, Василий Аксенов, Григорий Горин — тонкими знатоками женской души были многие. Например, Сомерсет Моэм — вспомним образ Джулии Ламберт из романа «Театр» и одноименного фильма в прекрасном исполнении Вии Артмане. Выходит, занятия медициной располагают к тому, чтобы лучше понять не только человеческое тело, но и чувства, особенно женские. На примере творчества Антона Павловича Чехова — сегодня мы вспомним один из его рассказов — этот вывод находит блестящее ­­подтверждение.

Немного истории

Среди многочисленных чеховских женских образов есть один, присмотреться к которому велит не только читательский, но и профессиональный интерес. Я имею в виду героиню рассказа «Аптекарша». В 1886 г., когда молодой писатель создавал этот рассказ, женщин-фармацевтов в России почти не было. К 1898 г. на всю страну их насчитывалось 29, причем только три в звании провизора. То есть профессия тогда еще оставалась мужской, а героиня рассказа вовсе не фармацевт и не провизор, как может показаться на первый взгляд, а жена провизора, содержателя единственной аптеки крошечного захолустного ­­городишка.

Но ее прозвание «аптекарша» оправдано не только супружеским статусом. Это видно из диалога, произошедшего между героиней рассказа и ­­посетителем:

— Первый раз вижу, что дама в аптеке ­­торгует…

— Тут ничего нет особенного. Муж мой не имеет помощников, и я ему всегда ­­помогаю.

По этому маленькому рассказу на киностудии ВГИК в 1964 г. начинающим режиссером Станиславом Говорухиным был снят короткометражный фильм. Главную героиню сыграла 23‑летняя студентка ВГИКа Тамара Совчи — красивая чувственная брюнетка с манящим декольте. Впоследствии она снялась также во многих известных фильмах, включая «Заставу Ильича», «Мачеху» и «Афоню».

Наше телевидение редко балует зрителя короткометражками, особенно снятыми по классическим произведениям, и «Аптекаршу» мало кто видел. В наш компьютерный век вряд ли многие читали и одноименный рассказ Чехова. В моем представлении оба этих произведения смешались в одно. Поэтому, рассказывая далее об «Аптекарше», я буду иметь в виду и то, и другое. Итак, действие происходит летней ­ночью…

Тоска жены провизора

Не позволяйте вашей женщине затосковать, иначе могут случиться разные приключения. Муж нашей героини, к сожалению, глух и безразличен к этой истине. Как и весь город, он давно уже спит беспробудным сном, то ли устав от дневных холопот, то ли сомлев от духоты и жары. Не спится только его молодой жене. После тщетной третьей попытки уснуть под его храп она сидит у открытого окна дома, часть которого занимает ­аптека.

Чехов легкими мазками рисует такую ясную картину, что не остается сомнений — аптекарша не любит своего мужа; времена их страсти, если когда‑то они и были, давно прошли. Она неудовлетворена своей жизнью, ей недостает любви и «так досадно, что даже плакать хочется». Муж глубоко спит и видит мечтательный сон о том, что весь город кашляет и непрерывно покупает в аптеке капли датского короля, а она тем временем томится в ночи и не надеется разбудить его не только ласками, но даже пушками и ­уколом.

Здесь я ненадолго отвлекусь от аптекарши, чтобы подчеркнуть еще одну прелесть чеховского рассказа. Он насыщен старинной аптечной терминологией (было бы странно, если бы врач Чехов не воспользовался своими знаниями лекарств и аптечной практики), а также эффектными запоминающимися ­фразами.

Возьмем, например, упомянутые «капли датского короля», которые снятся провизору. Почти все знают знаменитую песню из фильма «Женя, Женечка и Катюша» про эти капли, которые ее автор Булат Окуджава рекомендовал пить кавалерам. Те самые, которых «от всех болезней не найти полезней». В номенклатуре современных аптек капель датского короля нет. Однако сто и двести лет назад такое лекарство было и, кстати, пользовалось большим спросом. Оно попало в Россию в XVIII в. из Датской Фармакопеи вместе с датскими или немецкими провизорами и на латыни называлось «грудной эликсир датского короля» (Elixir pectoralis regis Daniae). Но вернемся к ­«Аптекарше».

«Они и ночью обязаны торговать»

Когда душа чего‑то жаждет, это в конце концов происходит. На улице, среди ночной тиши появляются два офицера и, завидев аптеку, начинают беседовать о том, какая в ней хорошенькая аптекарша, а также о том, что «аптекарь в этом добре ничего не ­смыслит».

Тому из них, что помоложе, по фамилии Обтесов (Александр Январев, «Два билета на дневной сеанс», «Старики-разбойники», «Белорусский вокзал»), не терпится с ней познакомиться; он предлагает зайти в аптеку под предлогом «купить чего‑нибудь». Его спутник, пожилой военный доктор (Борис Иванов, «Гусарская баллада», «Чисто английское убийство», «Мираж»), напоминает, что уже ночь, на что Обтесов отвечает: «они и ночью обязаны торговать». То есть Чехов дарит нам еще одну реальность того времени — дежурную функцию аптек. Посетитель в случае острой надобности мог позвонить в дверь и прервать сон дежурного фармацевта или фельдшера в любое неурочное время (может, оттого муж нашей героини и спал таким глубоким сном, что не ­высыпался).

Когда офицеры позвонили, он не проснулся. Оглянувшись на продолжающего храпеть супруга, набросив на себя платье и надев туфли на босу ногу, открывать аптеку двум теням за стеклянной дверью пошла молодая аптекарша. Она слышала беседу нежданных гостей через открытое окно, «и ей уже не скучно, не досадно и не хочется плакать, а только сильно стучит ­сердце».

Флирт у аптечного прилавка

Молодой офицер и аптекарша оказываются лицом к лицу у аптечного прилавка, и начинается игра: она ему нравится; она знает, что нравится ему, и ей это нравится. Для начала игры нужен повод — Обтесов просит отвесить ему на 15 копеек мятных ­лепешек.

Имеются в виду так называемые пеперменты — пастилки, приготовлявшиеся на основе масла перечной мяты с добавлением сахара, других ингредиентов и употреблявшиеся не только в качестве средства от тошноты, но и как лакомство. В своде законов Российской империи можно найти разрешение на их привоз из‑за границы, датируемое 1827 г. Впоследствии их готовили отечественные ­аптекари.

Аптекарша, разумеется, обслуживает покупателя неспеша, давая возможность ему завязать тот самый особый вид беседы, который является неизменным спутником флирта. Не будем вдаваться во все его подробности; оставим это удовольствие тем, кто еще не читал рассказ и не видел фильм. Но отметим те моменты, где звучат слова и термины, относящиеся к аптечной практике конца XIX ­в.

Обтесов расплачивается за мятные лепешки пятиалтынным (алтын равен трем копейкам), но уходить не собирается — он просит еще зельтерской воды. Любопытно, что эту минеральную воду в России было принято называть сельтерской, но Чехов произносит ее на немецкий лад, с буквой «з». Получившая свое название от курортного местечка в Германии, она использовалась более века назад не только как лечебное средство, но и как прохладительный ­напиток.

Особое «лекарство»

«Эх, к этой водице да винца бы красненького», — басит доктор после возвращения аптекарши из погреба с бутылками сельтерской. Тем самым он «напоминает» еще одну реальность аптечной практики того времени: «Вы ведь должны продавать вино как лекарство». И просит принести vinum gallicum rubrum (красное французское вино) — одно из наименований тогдашней аптечной номенклатуры. Вино, конечно, находится, и аптекарша спрашивает: «Сколько вам?». Далее Чехов устами доктора щеголяет аптечной латынью: «Quantum satis» («в достаточном количестве», «сколько потребуется»). Сначала офицеры пьют вино, смешивая его с сельтерской, а потом per se (в чистом ­виде).

Посетители делают аптекарше комплименты, намекают на поцелуи. Она, конечно, произносит дежурное «Это уж вы оставьте», но оживляется, вступает в разговор, кокетничает и после уговоров соглашается выпить за компанию «унца два». Камера то и дело выделяет черничные глаза героини, подвижные губы и неспокойную грудь. Когда после долгих разговоров ночные посетители прощаются и уходят, женщина бежит в спальню к окну, чтобы понаблюдать за ними. Ее надежды, казалось бы, оправдались — минут через пять молодой Обтесов покидает доктора и возвращается к аптечной двери, долго нерешительно ходит вокруг нее и наконец ­звонит.

Спит ­фармация!

Интересно, какой процент читателей хочет, чтобы в этот пиковый момент проснулся муж. Тот действительно просыпается, причем с упреком, адресованным супруге, — «там звонят, а ты не слышишь» — и, надев халат (Чехов не уточняет, медицинский или домашний), идет в ­аптеку.

Увидев не того, кого ждал, и ошалев от неожиданности, Обтесов снова просит на 15 копеек мятных пастилок и удаляется. Через пару минут аптекарша видит, как пеперменты летят в пыльную дорогу. Муж возвращается в спальню, чтобы опять улечься ­спать.

Чеховский финал красноречив — в спальне два чужих человека. «Как я несчастна», — говорит аптекарша, со злобой глядя на мужа и заливаясь горькими слезами. «Я забыл 15 копеек на прилавке, — бормочет тот, не интересуясь причиной ночного проявления эмоций супруги. — Спрячь, пожалуйста, в конторку». В фильме этого диалога нет, но зато в нем еще более красноречив дежурный поцелуй мужа в щеку перед сном, на который женщина инстинктивно реагирует таким брезгливым выражением лица, что это просто надо ­видеть.

Нет смысла глубоко анализировать рассказ или фильм (ведь это дело не для ума, а для сердца) — надо их прочитать и посмотреть. Добавлю только, что, помимо общего впечатления и разного рода «аптечных старостей», я бы выделил крылатые чеховские ­фразы.

Несмотря на всю нешуточность портрета несчастливой замужней женщины, во многих местах рассказа сквозят нотки юмора. Поэтому неудивительно, что впервые рассказ был опубликован с подписью «А. Чехонте» в юмористическом журнале «Осколки», издававшемся в Санкт-Петербурге. Так что отнеситесь и к нему, и к этой статье с изрядной «унцией» ­юмора.